породы». Михаил Чарновский, несомненно, был одним из них. Ростом даже чуть повыше своего патрона, этот конногвардеец был столь же широк в плечах, ловок в седле и, уж конечно, великолепен с оружием в руках. К тому же черты лица его, усы и коротко подстриженная, черная как смоль борода отчего-то неизбежно вызывали в памяти образ великого князя. Не сказать, чтобы он был совсем уж похож на него, и все же определенно имел немалое сходство.
Лунев вполне допускал, что за спиной прежнего инспектора кавалерии могли шептаться, неспроста, мол, Чарновский в таком фаворе, и как бы не оказался он на поверку внебрачным сыном великого князя. Впрочем, кто знает, кто знает?..
– Что вас привело сюда, господин ротмистр? – сурово глядя на нежданного гостя, поинтересовался Лунев.
– Мы с Лаис давние приятели, – не замедлил с ответом ротмистр. – Но позвольте, с кем имею честь?
– Полковник Лунев.
– Лунев, Лунев… – Чарновский наморщил высокое чело. – Погодите-ка, не Платон ли Аристархович?
– Он самый.
– Вот так встреча! – Ротмистр широко улыбнулся и тронул пальцем белый крестик на груди. – Мы же с вами десять лет назад свидеться должны были, а только нынче довелось! Экий же хитрый вольт! Это ж я тогда для вас Миягу изловил! Помните? Отряд генерала Мищенко?
– Сабуро Мияги покончил с собой, – сухо прокомментировал контрразведчик. – Умер прямо в штабе корпуса.
– Да, незадача, – протянул Чарновский. – А я ж тогда как раз в госпиталь угодил! Контузия, знаете ли. Но если вы и впрямь тот самый Лунев, скажите на милость, что это вдруг понадобилось армейской контрразведке в дому у бедной малышки Лаис?
Платон Аристархович смерил говорившего долгим изучающим взглядом. Удивление Чарновского, похоже, было вполне искренним. Хотя, как утверждали в Особом Делопроизводстве, «ложь отличается от истины лишь тем, что слишком на нее похожа».
До сего часа Лунев не очень тревожился о том, чтобы объяснить себе, а уж тем паче кому другому, как он связывает госпожу Лаис с миссией, ему порученной. Ведь не считать же здоровым резоном к тому выспренные заявления экзальтированной барышни о том, что их судьбы связаны накрепко и вместе они спасают Россию.
Платон Аристархович верил в свое чутье или, как именовалось сие у собак-ищеек, верхний нюх. Разложить по полочкам такие ощущения было невозможно, однако он был почти уверен, что связь есть! Случай, приведший в ограбленную квартиру госпожи Эстер главного претендента на роль Фехтмейстера, был тому ярким подтверждением. Однако не говорить же вероятному подозреваемому, что по-акульи сжимаешь круги вокруг него?
– Скажите, будьте любезны, почтеннейший…
– Михаил Георгиевич.
– Вам знаком господин Шультце?
– Конрад? – Ротмистр загладил пальцами усы. – Не то чтобы мы были знакомы близко, но он частенько захаживает ко мне в зал.
– Вы даете частные уроки?
– О нет. Но Конрад и не нуждается в уроках. Он прекрасно владеет клинком. Ему нужен