важное.
Тут девочка поняла, что очень хочет есть. А то! С утра ничего не ела, только один бутерброд стрескала в дороге вместо обеда, но это ж не считается! Уже вечер, пора ужинать. Она отправилась на кухню. Вся семья уже сидела за столом и что-то уминала за обе щеки. Только Серёжка со всей дури (а её у него было хоть отбавляй) лупил ложкой по столу и завывал:
– Тут невкусная картошка! И сметана невкусная! И молоко невкусное! И вообще всё невкусное! Я домо-о-ой хочу-у-у!
– Серёженька, милый, – в который раз стала приводить его в чувство мама, – поешь, пожалуйста, ты же с утра не ел! Нельзя же так! У тебя будет животик болеть!
«Ага, конечно, животик от недоедания болеть будет, – усмехнулась про себя Алёна, усаживаясь за стол и принимаясь за умопомрачительную жареную картошку. – Он же в машине, перед тем как уснуть, половину наших запасов смёл за раз!»
– Ну и пусть болит! – истерично заверещал мальчик. – Я всё равно не буду это есть! Я ничего не буду есть, пока мы домой не поедем!
– Мы бы приехали сюда, даже если бы ты вцепился зубами в дверную ручку! – вышла из себя миролюбивая Вера. – Твоего мнения никто не спрашивает! Тут папа с мамой решают, куда мы едем, а ты как несовершеннолетний должен ездить с ними! И я тоже! И Андрей! Даже Алёна, хотя у неё уже есть паспорт! А ты ничего не понимаешь! Как вы достали! Как вы меня все достали! – она разрыдалась и выскочила из кухни.
Мама ошеломлённым взглядом посмотрела на папу. Папа ответил ей таким же ошеломлённым взглядом.
– Кто-нибудь может мне объяснить, что это сейчас было? – тихо и жалобно спросила перепуганная мама. – Я же говорила Вере…
– Мам! – перебила её Алёна. – Давай я к ней схожу и спокойно поговорю, хорошо?
Мама от неожиданности согласилась. Алёна догадывалась, что искать Веру нужно в её комнате. Где же ещё? И она не ошиблась. Вера лежала на кровати, застеленной сиреневым покрывалом, и её плечи вздрагивали от сдерживаемых рыданий. Алёна села рядом с сестрой, похлопала её по плечу и сказала ласково:
– Эй, Вер, ну ты чего? Зачем ты на него накинулась? Он же маленький…
– Ещё скажи, что я была не права, – процедила сквозь зубы Вера, отворачиваясь к стене. – Если ты пришла за этим…
– Нет, нет, Вер, ты не так поняла! – поспешила успокоить её Алёна. – Я имею в виду… Он же не понимает! Ему говорить бесполезно! Он маленький, глупый совсем!
– Значит, если он маленький и глупый, то ему всё можно, да? – воскликнула Вера, резко садясь на постели. – Ты видела, как к нему мама относится? Ему она: «Серёженька», «милый»… А мне? А тебе? На тебя она всю свою злость выплёскивает, после того как этот псих мелкий её выбесит, а меня… просто не замечает. Ты не понимаешь, как тебе плохо и неуютно, когда тебя не замечают! – она снова зарылась лицом в подушку и зарыдала ещё горше.
– Ну, Вер, ну, – Алёна уверенно взяла сестрёнку за плечи, оторвала от подушки, развернула, утёрла ей слёзы, как недавно мама делала это Серёже, и прижала