заката дождёмся.
Ждать недолго оставалось. День к вечеру склонялся и извозчик, погрузив пожитки на телегу, пошёл вперёд, ведя за собой под уздечку кабанчика. Тот послушно перебирал маленькими копытцами и весело похрюкивал, дожёвывая морковку. Подойдя к границе, где заканчивалось лето и начинается туман, извозчик развернулся к белой мгле спиной. Точно также поступил и Гойко. Оба стояли и смотрели на хутор. Жизнь тут кипела. Кто-то загонял скот в хлев, кто-то топил баню. Дети, как и положено детворе, носились как оголтелые.
Лишь только солнце коснулось крыш домов, как извозчик схватил спутника за рукав и сделал шаг назад, в туман. В одно мгновение хутор скрылся, а всё вокруг затянуло белой пеленой. От летнего вечера не осталось и следа. Всё вокруг было промозглым и холодным, будто уже началась зима.
– Ну, вот и всё! Садись и поехали.
– А шапка моя. Я не помню, где обронил… – заволновался кузнец – Хорошая была, соболиная. Мне её жена покойная пошила.
– Не переживай. Дорога одна, глаз у меня острый. Найдём её! – задорно ответил извозчик, хлестанул кабанчика уздечкой и свистнул. Маленькая животина встряхнула рыльцем, весело хрюкнула и рванула с места, что молния.
Схватился Гойко обеими руками за телегу, выпасть опасаясь. Вокруг ничего не видно, а в ушах только свист ветра. Брызги от копыт в лицо бьют, но утереться не получается. Только видит кузнец, как спутник его присматривается к чему-то впереди, затем через край телеги преклонился и схватил.
– Вот шапка твоя! Даже и не запачкалась.
Схватил кузнец шапку свою, а она сухая и тёплая, ну, как только что с головы его слетела. Вот ведь, чудеса.
Недолго ехали. Взвизгнула скотинка, и что пробка из бутили, из тумана вырвалась. Тут и встала как вкопанная. Протёр глаза свои Гойко, а вокруг снег. Зима пришла.
– Ну, спасибо тебе, извозчик. – говорит кузнец – Чудесным образом ты меня домчал. Ногами я бы день, а то и не один, грязь лаптями месил. Ну, тебе назад, а мне впереди дорога дальняя, дней пять по такой погоде до деревни по лесу топать.
– Чего это? – отвечает извозчик – Туман то, какой густой был. Он нас до деревни твоей и вывел. Вон она, виднеется. К ночи жену обнимешь, ужином домашним насладишься, да постелью тёплой.
Поглядел Гойко, и, правда, деревня его недалеко. Трубы печные дымят.
– Да как же это так получилось? Я то, пешком, сколько дней по лесу шёл… – повернулся он к извозчику, да только нет его, нет кабанчика с возом. Ну, как растворились в воздухе. Лишь клубы тумана на том месте от земли вверх поднялись.
Идёт кузнец к деревне родной, а самого сомнения одолевают. Всё в голове мысли о том, как Всевид наказ дал, что доверять жене надо, а слухам людским слепо верить не следует. Остановился, бутылку достал. Хотел уже бросить её. Да остановился. А вдруг не слухи, вдруг взаправду. Да и чего скверного в том, что он правду узнать хочет. Коли не ведьма, жить будут, как ничего и не случилось, все сомнения прочь. А ежели