напялю на его лысину!
Все бойцы оживились, когда узнали, что, наконец-то, появилась полевая кухня.
Глава седьмая
У Лужицина, исполнявшего обязанности не только кашевара, а отвечавшего за снабжение роты и быт её бойцов, и на которого возлагались другие не менее важные задачи, имелись два помощника, и они числились во всеобщих любимчиках. Это были четырнадцатилетний паренёк Прохор, сирота, прибившийся к роте во время боев в районе Старого Оскола, и пегий мерин Яшка, добродушный и очень ласковый. И их в роте буквально все обожали. Наверное, половина сахара, предназначавшаяся их подразделению, доставалась им обоим. И даже в нарушении приказа комбата, старшего лейтенанта Тихона Ламко, распорядившегося Прохора и Яшку оставить на левом берегу Днепра, третья рота их отстояла и взяла с собой на правый берег, но только их переправляли отдельно и под покровом ночи.
Конечно же, Юрик тоже возражал, но его бойцы умоляли разрешить взять любимцев с собой, и младший лейтенант после некоторых колебаний сдался. Воспользовавшись тем, что два плота с боеприпасами и оружием, а также с продуктами питания доотправлялись после основной переправы батальона, и вот на один из них, более безопасный, на котором переправлялись крупы и другие продукты, и были взяты Прохор и Яшка.
Во время переправы в целях безопасности Яшку не стали привязывать, и из-за этого его чуть не потеряли…
***
От взрыва шального немецкого снаряда, поднявшего вверх столб воды, перепуганный Яшка выпрыгнул с плота, и Лужицин вместе с Прохором бросились за ним вслед. Им помогли ещё двое бойцов из тех четырёх, которые их сопровождали на этом плоту, и общими усилиями, хотя все и нахлебались воды и продрогли, и промокли как цуцики, но они спасли Яшку и вывели его на правый берег.
Яшка был напуган не меньше людей, и виновато косясь на них ещё долго дрожал, но его как могли успокаивали, накрыли телогрейками, гладили и усиленно подкармливали. Теперь Яшка, запряжённый в пошарпанный, древний тарантас, скорее всего ещё дореволюционного производства, смирно стоял метрах в семистах от передовых позиций роты, у подножия холма в небольшом перелеске, мотал приветственно добродушной мордой и помахивал хвостом, когда к нему подходил очередной боец из их роты.
Бойцы гладили его, и каждый норовил ему дать какой-нибудь гостинец.
– Я-яшка, Я-яше-енька, Я-яше-ечка, – Клыч подошёл к мерину и прикоснулся губами к его забавной мордене.
Яшка покосился своим лиловым глазом и радостно качнул головой и вильнул приветственно хвостом. Дмитрий вытащил из-за пазухи припасённый кусочек сахара и дал его Яшке. Тот мягко захватил зубами сахар и захрустел.
– Ну что, Степан, – обратился уже к Лужицину Клыч, – накладывай перловку! – Дмитрий сгрузил на тарантас шесть жестяных ёмкостей с крышками, которые ему передали бойцы их отделения. – А где Прохор?
– Я его послал за водой.
Лужицин стал из котла поварёшкой накладывать кашу в ёмкости. Клыч внимательно следил за процессом.
– Ты это, Алексеич, про мясо-то