и прошло много времени с нашей последней встречи. Мне было очень жаль, что Степан умер, но глядя на эту женщину и на ее плачущее лицо, в моей голове промелькнули крамольные мысли: «вот сейчас ты плачешь, у тебя большое горе. Потерять сына – это очень тяжело. Но тогда, когда ты расстроила нашу свадьбу и плакала я, ты смеялась и говорила, что это ты все так устроила, чтобы мы не поженились. А теперь ты пожинаешь плоды своего зла». Все зло в этом мире как бумеранг возвращается к зло творящим.
Тут в комнату кто-то зашел и сказал, что приехал похоронный автобус. Подошли мужчины и приготовились выносить гроб. Я вышла из комнаты и остановилась во дворе. Гроб вынесли открытым и поставили возле подъезда для последнего прощания для тех, кто не едет на кладбище. Я стояла в сторонке. Увидела, как гроб погрузили в автобус, куда сели ближайшие родственники, как все остальные сели в другой автобус. Через какое-то время все уехали, соседи разошлись по своим квартирам и двор опустел. Мне как-то неудобно было незваной садиться в автобус, я не знала на какое кладбище его повезли хоронить, поэтому пошла на остановку троллейбуса и поехала домой. Дома первым делом я достала письма Степана, которые хранила на протяжении всех этих лет и сожгла. Не знаю, что руководило мною в ту минуту, наверно какое-то мистическое чувство: раз его больше нет, то и письма его хранить нельзя. Теперь я, конечно, сожалею об этом, это ведь память о тех молодых годах, теперь я бы их не уничтожила, но тогда я поступила так, к сожалению. Cо смертью Степана была поставлена точка на том периоде жизни, в котором была моя первая чистая любовь и все переживания, связанные с ней.
3.2 Зенек
В нашем с Зенеком браке было одно не соответствие. Оно, конечно не было главным, но вместе с тем приносило некоторые неудобства. У меня было высшее образование, а у мужа только средняя школа. Тем более, что я защитила кандидатскую диссертацию и у меня было поле для карьерного роста. В том обществе, в котором мы жили это было очень важным фактором. Подчас я стеснялась пригласить Зенека на наши институтские вечеринки или если мы приходили вместе на большие мероприятия, я старалась его ни с кем не знакомить. Он это чувствовал и не раз в наших размолвках указывал мне на это. Чтобы снизить накал, я пыталась подталкивать его к поступлению в институт. Еще до встречи со мной он сдавал вступительные экзамены в наш Львовский Университет, но не набрал нужных баллов для поступления. А потом, как-то жизнь закрутилась, и он перестал думать о высшем образовании. Теперь же, видя мою настойчивость, он решил вновь попытать счастье. Правда он не знал, в какой ВУЗ поступать, я ему посоветовала подавать документы в Политехнический институт на радиотехнический факультет. На заводе он работал в цехе на настройке и регулировке радиоаппаратуры и поэтому я думала, что было бы неплохо продолжить образование в этом направлении. Он со мной согласился. По-моему, ему было все равно куда поступать, так как у него не было какого-то своего твердого желания и решения. Просто он поддался моему натиску.