маленькое отверстие для дыхания. И все же самый сообразительный и смелый комар попытался пролезть ко мне в эту щель. Я несколько раз с силой на него дунул, и комар оставил попытки достать меня.
Вскоре послышался слабый шорох. Затем кто-то привалился к моей спине и затих. Машка пришла, признала, от нее исходило успокоительное нежное тепло.
Наконец все угомонились. Заканчивался длинный, чуть ли не бесконечный день. Его события заново проплывали передо мною. Мой прежний мир, Москва, моя жизнь остались в самом начале, очень далеко, подернулись дымкой, стали почти нереальными. Зато очень ярко вставали картины моего путешествия: испытанные ощущения на лугу, деревня, Степаныч, тетя Шура и кто-то еще, пока мне неведомый. Я здесь нужен, меня здесь ждали, я здесь не случайно, вернулась прежняя мысль.
Незаметно пришло забытье.
Откровенный разговор
– Сашок, вставай! – издалека долетал сквозь сон голос. Призыв повторялся, постепенно приближаясь, становился громче. Я слышал голос моего дедушки, будившего меня утром. Я сплю, еще бы спал, но зачем-то понадобилось вставать.
Наконец я проснулся, открыл глаза, грезы остались позади, но настойчивый голос продолжал звучать наяву. Полумрак. Где я? Кто меня зовет? События вчерашнего дня всплыли в памяти, я узнал голос Степаныча. Но почему темно? Оказывается, меня накрыло упавшим сеном. Маньки нет и в помине – убежала по своим кошачьим делам. Весь в сене, пробрался к выходу и выглянул во двор.
– Сашок, привет! – засмеялся Степаныч, глядя на мой заспанный и неопрятный вид. – Выспался? Слезай, завтрак готов.
«Сашок» – так звал меня дедушка. Совпадение? Случайность? Скорее всего, но мне приятно.
Мишка опять не дает мне прохода, требует уделить ему внимания – глажу, чешу за ушами, разглядываю: здоровенный пес, похож на кавказца, длинная черная шерсть, светлые подпалины на брюхе, лапах. Характер только не кавказца – добрейшая собака.
– Это что за порода?
– Наша, местная. Умывайся, в бане вода еще теплая. – Между тем Степаныч занимался повседневными делами, вроде мелочами, но из таких мелочей и складывается жизнь в деревне. Через двор на веревке висит выстиранное белье, среди него замечаю и свое, тетя Шура постаралась.
В доме меня встречает шипение сковородки, приятный запах блинов, и тетя Шура, бегающая между кухней и комнатой.
– Выспался?
– Д-а-а! Хорошо отдохнул.
Опять садимся за стол, украшенный большой тарелкой с внушительной стопкой золотистых маслянистых блинов. В стеклянных вазочках густая сметана, с вертикально замершей в ней ложкой, земляничное варенье, растопленное сливочное масло. В масло можно макать свернутый блин и сразу отправлять его в рот, очень вкусно, как когда-то в моем далеком детстве, у дедушки. Самовара, украшения стола, нет, кипяток в обычном чайнике – проще и быстрее. Но самовар – хозяин – стоит у печки, следя за порядком. Я нахваливаю блины. Тетя Шура рада, угодила.
Едим молча, а надо бы перейти к главному, важному для меня и хозяев. Как быть дальше? Мне