неприятным тоном. – Леди Саманта, жду вас на базе МК в Глазго, на выходе из Второго Инферно через четыре с половиной часа. Инструкции, что делать, если мы не появимся, получите по прибытии на место.
Несколько секунд принцесса смотрела на меня с нескрываемой яростью, после чего кивнула профессору и резко встала. Вышла она из кабинета так, что дверь слетела с петель и впечаталась в противоположную стену коридора. Как только стук каблуков удаляющейся принцессы стал тише, профессор прокашлялся. Не сразу я понял, что за надсадным кашлем скрывается мерзкий смех. Ну точно он из этих, которые «сделал гадость – весь день на сердце радость».
– A brave heart and a courteous tongue… – неожиданно произнес сэр Галлахер, подняв на меня взгляд.
Храброе сердце и вежливый язык. После этих слов я весьма удивился – не ожидал от язвительного и вечно недовольного профессора подобного. Но когда он продолжил, я понял, что это очередная цитата из Киплинга.
– …They shall carry thee far through the jungle, manling.
«Храброе сердце и вежливый язык. С ними ты далеко пойдешь в джунглях, человечек».
Слова, сказанные юному Маугли, профессор процитировал не своим голосом и с непривычными интонациями – явно пародируя голос мудрого питона Каа из фильма или мультфильма этого мира, который я не смотрел.
Едва закончив говорить, сэр Галлахер возвратился вниманием к интерактивному экрану с планом операции. Но, прежде чем вернуть себе полностью рабочий настрой, профессор едва слышно пробормотал что-то еще. Не уверен, но вроде похоже это было на «Ах ты ж дерзкий сукин сын».
Глава 8
В своей спальне Татьяна Николаевна оказалась совсем непохожа на ту статную даму в строгом деловом костюме, которую я привык видеть в совершенно другой обстановке. И надо сказать, выглядела заместитель директора гимназии волнующе и соблазнительно. Потому что она сейчас, полностью нагая, спала на своей широкой кровати.
Спала беспокойно – выполняющая роль одеяла тонкая простынь скомкана и откинута прочь, шикарные длинные волосы, которые в гимназии всегда заплетены в толстую косу, разметались по подушке. Отброшенная в сторону простынь едва закрывала уголком часть бедра, а между ног, обнимая, Татьяна Николаевна сжимала огромную подушку с изображением розоволосой девочки из аниме.
«Дакимакура» такие штуки называются. Подушки в полный рост, предназначенные для того, чтобы их во сне обнимать. В своем мире к японской культуре я не относился практически никак, зная только, что «суши» правильно произносится как «суси». В этом же мире японские рестораны, предметы быта и элементы культуры в повседневности встречались постоянно – Япония в составе Конфедерации, что накладывало отпечаток на привычные нормы жизни. Из которых, кстати, – из привычных норм, Татьяна Николаевна всерьез выбивалась.
Самому невнимательному взгляду было заметно, что живет заместитель директора гимназии Витгефта ни в чем себе не отказывая. Даже от меня это не укрылось, хотя в общественной жизни гимназии я не участвовал. И близко общался с Татьяной Николаевной всего единожды. Зато хорошо запомнил, как