планеты, не будущим императором. Не мужем принцессы. Так, Эрнадо?
– Да.
– Ты знал об этом всегда, с первой нашей встречи. Но ничего не сказал. Почему?
– Я спасал свой мир, принц. Свою планету. Я виноват, но иначе поступить не мог.
Я задумчиво посмотрел на Сержанта. Я тоже был виноват перед ним – вот только он этого не знал. Ужасно удобная ситуация, когда вина превращается в обиду…
– Быть может, я попрошу от тебя чего-то очень похожего, Эрнадо. Пусть даже окажусь в свою очередь неправым.
Эрнадо с любопытством посмотрел на меня. Ответил, тщательно подбирая слова:
– Это будет справедливо, принц. Я в долгу перед вами, а моя планета в безопасности.
Я кивнул. И произнес неожиданно для самого себя:
– Кажется, мы договорились быть на «ты», Эрнадо?
– Тогда мне придется не называть вас принцем или лордом. С этими словами фамильярность у меня не получится.
Я не совсем лорд и совсем не принц, Эрнадо. Я Серж с планеты, которой нет.
Эрнадо ответил, словно переступая невидимый порог:
– Ты прав, Серж. Это по крайней мере честно… Ситуацию тебе объяснила принцесса?
– Нет. Она никак не решится на крупный семейный разговор.
– А кто же?
– Шоррэй. В доверительной, но, увы, короткой беседе.
Доканчивать завтрак Эрнадо пришлось в одиночестве. Меня охватило то странное состояние, в котором процесс размеренного поглощения пищи или просто пребывание на одном месте кажется преступлением. Я отправился к принцессе.
С каждой минутой дворец все больше казался похожим на лабиринт. Целеуказателя у меня не было, а спросить кого-нибудь из немногочисленных слуг мешало самолюбие. Принц, заблудившийся во дворце, пусть даже и чужом, – отличная тема для анекдотов.
Я бродил по огромным залам – камень и дерево, ни малейших следов техники, во много раз опередившей земную. Наверное, потому ее и не было видно, что она напоминала земную, как умещающийся в дипломате компьютер – первые ламповые ЭВМ… Я проходил по галереям, абсолютно прозрачным изнутри, но выглядевшим каменными снаружи. Шел коридорами, где дыхание древности было столь достоверным, что становилось фальшивым.
Этот мир тоже играл свою роль, как Шоррэй – роль сверхчеловека. Он был монархией, потому что это устраивало каждого подданного. Лучше быть императорским солдатом или младшим дворцовым слугой, чем военнообязанным насквозь демократичного режима или уборщиком в здании парламента. Легче жить по туманным обычаям и ритуалам тысячелетней давности, трактуя их как только угодно, чем устанавливать и выполнять справедливые законы, устаревающие на следующий день после подписания.
А уж если существует монархия, то необходим очень древний и таинственный дворец. Не беда, что в его стенах больше металла и микросхем, чем камня. Главное – фасад. Главное – не выйти из роли.
С детства ненавижу написанные на бумаге экспромты и хорошо отрепетированные любительские спектакли.
Я остановился посреди очередного