хочет услышать.
– И что ты будешь играть?
Я медлю. Не отвечаю. Ее огромные глаза устремлены на меня. Я смотрю на небо, маленькие облака быстро плывут в сторону Нурдмарки. Нас заметил большой ястреб. Он неподвижно висит в воздухе и наблюдает за каждым нашим движением. Потом мне придет в голову, что этот ястреб наш единственный свидетель, единственный, который видел нас всех четверых со стороны. По мне пробегает холодный озноб, но я не показываю этого маме.
– По-моему, ты должен играть то, что тебе больше хочется, – говорит она.
Я настораживаюсь. Обычно мама мне что-нибудь предлагает.
– А что мне хочется? – спрашиваю я.
– Правда, сынок, а что тебе хочется?
Я не знаю. Я и в самом деле не знаю, чего мне хочется и что лучше всего играть.
– Надо подумать, – говорю я. – Может быть, Дебюсси, а может, Прокофьева.
Она кивает, словно в ответ на свои мысли.
– Дебюсси – это прекрасно.
Я вижу, что вторая бутылка уже почти пуста. Большую часть вина выпила мама.
Отец прислушивается к нашему разговору. Теперь он поднимает глаза. Я хорошо помню, что тогда смотрел на него. Он устал, похоже, что у него уже ничего не осталось – ни надежды, ни радости, – и мне вдруг становится его жалко, за все эти годы так жалко мне не было даже маму, и это меня смущает.
– Я хочу, чтобы вы были счастливы, – говорю я, глядя на сыр, яйца, ветчину и салат, которые лежат на солнце почти нетронутые.
– Не думай о нас, – немного резко говорит мама. – Теперь главное – это ты.
– Я и Катрине, – поправляю я.
– Разумеется. – Мама бросает взгляд на Катрине, которая хоть и лежит в отдалении от нас, но может слышать наш разговор.
– Ты и Катрине, – говорит мама. Она протягивает руку к бутылке. – Мы всегда будем с вами, хотите вы этого или нет. – Она вздыхает. Пьет из горлышка. И опорожняет бутылку.
Потом они разговаривают с отцом. В последний раз. Все эти годы я пытался вспомнить, о чем они тогда говорили. Но не мог, отец тоже не мог этого вспомнить, хотя я много раз спрашивал его об этом. Прошли трамваи, один – в город, другой – из города, в Лиюрдет. Я чувствую, что ястреб все еще следит за нами, но не вижу его. Отец с мамой продолжают свой разговор ни о чем, поэтому я не прислушиваюсь к их словам. Может быть, они говорят о том, что надо бы отремонтировать ванную, хотя на такой ремонт у нас нет денег. Или о том, что следует сделать на предстоящей неделе, о вечерней работе мамы и о многом другом. Но в их словах нет доброты. Потом они начинают говорить о цифрах, и это самое опасное. Мама встает. И вот с этой минуты я помню уже все.
– Я больше не выдержу. Я хочу искупаться, – объявляет она.
Отец испуганно смотрит на нее.
– Ты с ума сошла, Осе! Нельзя купаться при таком сильном течении! Вода ледяная, несмотря на жару!
Я снова чувствую ветер. Все не так, как должно быть. Мама снимает платье – пусть падет на каменистую почву, говорит она, но отец не смеется над ее шуткой. Теперь