круг. Но даже в этом правиле, как всегда, бывают исключения – те, кто не хотят прогибаться. И чем сильнее система, тем больший на ее счету процент сломанных судеб. Но рано или поздно найдется тот, кто окажется настолько сильным, что все винтики и шестеренки этой системы не в силах будут его удержать. Тот, кто окажется могучим айсбергом на пути непотопляемого судна. Тот, кому все усилия, направленные против его действий, будут казаться волнами, тщетно пытающимися смыть в море огромную скалу.
И себя в такой роли всегда видел мой друг. Он был настолько уверен в своем предназначении, что доводы своих оппонентов, которые не мог оспорить логически, просто игнорировал. Даже я иногда был бессилен в разговорах с ним. А главным примером для подражания у него был Император. Да-да, тот самый Император, главным критиком которого он сейчас и является. Когда его работами заинтересовались на самом верху, он еще больше уверовал в свою избранность. А когда сам глава государства на личной встрече доверил ему создание особого института, то его счастью не было предела. Ведь он уверенно поднимался вверх по лестнице, которая, как ему казалось, приведет на вершину Олимпа.
Но именно тогда он и столкнулся с системой. Вернее, он постоянно с ней сталкивался, но его ум и харизма легко преодолевали все преграды, которые пытались воздвигнуть перед ним бездарности и посредственности, в большом количестве обитавшие на низких и средних уровнях чиновничьего аппарата. Но после этого назначения его перевели в «высшую лигу», где таких, как он, было если не много, то вполне достаточно. И все они находились в оппозиции к нему и к его принципам. Тут началось испытание самолюбия моего друга. Уже не всегда он мог подстроить ситуацию под себя, скорее, ему приходилось подстраиваться под ситуации. И это становилось для него настолько мучительно… Даже бывали моменты, когда ему казалось, что с него заживо сдирают кожу. Он был столь беззащитен перед ними, что его руки опускались все ниже и ниже. Он увидел, что на самом деле вся структура этой чистой, как ему до этого казалось, революционной власти являлась не такой, как нам всем рассказывали. Что это были лишь слова для задабривания огромной биомассы, населяющей половину земного шара. Именно столько входило в так называемое «Содружество Мирового Единения». А контур реальной власти оказался до такой степени закрытым, что не имел ничего общего с теми, кого мы привыкли считать народными представителями. Хотя все-таки имел – они являлись некими компромиссными фигурами, устраивающими все заинтересованные стороны. В их руках находились достаточно мощные рычаги воздействия в своих сферах, но все предпочитали ими не пользоваться. Вернее, пользоваться лишь так, как предусматривает система. Иначе их легко могли заменить, как сломанную запчасть в механизме, а рисковать никто не хотел. И это раздражало его сильнее всего остального! Ведь оказалось, что те самые посредственности и бездарности, с которыми он так часто встречался и боролся внизу, были вполне достойными людьми в сравнении с теми, кого он встретил