Зачем мы с риском для собственной жизни карабкаемся на поднебесные вершины, пересекаем мертвые ледники и опускаемся на мрачное дно мировых океанов?
– Несем сообщения! – догадался кто-то.
Доктор Лейбович ласково улыбнулся:
– Вы поняли.
– Ну, хорошо, – негромко сказал я, и Николай Михайлович сразу ревниво задышал мне в затылок. – Ну, хорошо. Вот вы сказали, что Крайон – ваш Учитель. При этом он никогда не был человеком. Ну, ладно, пусть так. Я верю. Но мне хочется знать… – я всей кожей чувствовал на себе неприязненные взгляды. – Мне хочется знать, а привидения могут нести какие-то сообщения?
Пепельный платок заколебался, мелькнул черный глаз.
Горбунья булькала под серым платком, как закипавший чайник.
– Ответ дан.
– Но я опять ничего не понял.
– А разве вам обещали что-то такое?
Пацан сказал, пацан ответил. Доктор благожелательно развел руки.
Хотите ясности, сказал он, записывайтесь на прием в офис. (Сябра, рэспект ды павага табе!) За дополнительную плату.
В зале зашумели. Горбунья испуганно прикрылась своим пепельным платком, а Николай Михайлович сзади шепнул мне: «Болтаешься по библиотекам, а электрик опять тебя искал…»
Он подумал и добавил: «И девка снова звонила…»
«Лиса? – изумился я. – Ты не путаешь? Когда?»
«Примерно полчаса назад».
«Лиса? – не понимал я. – Но ее сбила машина. Как она могла мне звонить?»
Последний атлант не унимался:
«Я подсказал ей, что ночью ты будешь в «Кобре».
«Я совсем не собираюсь туда».
«Но она просила».
«Ну и что?»
И тогда он сказал: «Придется пойти».
И добавил: «Она тебя знает».
Знает? Меня!
Что она может знать?
Я курил под колоннами у входа в «Кобру».
Швейцар Зосимыч – плоский, белесый, обросший зеленоватыми лишайниками по скулам и вискам, по привычке перекрестился, увидев меня, и, прихрамывая, притащил пепельницу. Судя по поведению, он родился прямо в ливрее. Ходят слухи, что Зосимыч – жертва сталинских репрессий, много страдал, получает персональную премию. Но, наверное, важнее то, что он родственник хозяина «Кобры» и у него имеется казенная справка о перенесенных страданиях. Придерживая в скрюченной руке пепельницу, Зосимыч, ровесник Октябрьской революции, доверительно и льстиво подмигивал мне. «Ну, знаете этих Иванов Сергеичей… – уважительно оглядываясь, доверительно шепнул он. – Они с вами не раз угощались… Точно-с говорю, никакой у них белой горячки, врут-с… Просто они шептались с тапочками, брали их в постель… Чего тут…»
Я сунул Зосимычу мелкую купюру. Мысли его читать трудно. В мутном, как запущенный аквариум, сознании что-то плавало, но пойми – что. Гегемон – руководитель гегемонии… Гегемон – носитель гегемонии… Гегемония – преобладание, руководство… Гегемония –