прядями на острые скулы, и только слабый венок, своими серебреными шипами, не давал им нагло лесть в глаза, под нахальным сквозняком. Вострые наконечники бледных ушей высовывались поверх волос, и часто привлекали фырканья тех, кто бродил по замку, и замечал в свободном от дверей своде прохода, его инородный силуэт. Ростом он был с обычного человека с севера, и до истинных эльфов ему не хватало порядка фута с небольшим, кой он восполнял, часто стоя выше людей, у книжного шкафа за устремляющейся к своду стремянке. Или, занимая софу для чтения, которая специально им была занесена повыше на балкон, окаймленный балюстрадой, возле кабинета, бывшего смотрителя, библиотеки, почившего много столетия ранее.
Проходя по глянцевому полу, на котором мозаикой были изображены нагие эльфийские девушки, буколически пробегающие по зеленому саду сирени, за которыми приударял не менее одетый эльф с другом в пируэте танца, Джоаль припомнил, как часто в детстве, выложенная чешуйками эпохальная картина окутывалась ворсистым непроницаемым ковром. Кой с годами оказался задвинут далеко вглубь ближайшего чулана, в котором, кстати, хранились запретные книги, кои Дивелз скрывал даже от него.
– Высоко стою, и над людьми свою головушку возвышаю, – отразился эхом по широким потолкам задорный голос Джоаля, хотя ему была отнюдь не весело, после последних известий.
Голова библиотекаря увлеченно дернулась на отклик, и волосы подались небольшому витиеватому виражу. Он тут же съехал по лакированным перилам с шорохом, и так как был очень легок в силу природы эльфа, не страшился упасть с высоты второго этажа. Оказавшись на бренной низине, подол его сюрко слегка поддался силе потока воздуха, и после того, как умиротворено осел на законное место скрывая его голенастые ноги, и сплетенные из кожи сандалии, подбитые шершавой подошвой, чтобы не скользить по поверхности. Он разверзнулся, и его утонченные черты, не знавшего загара лица, с острым подбородком, на корню лишенного сироты щетины, ещё немного вытянулись в улыбке телесных губ, натянув малокровную кожу на скулы, выделив агатовые стеклянные зеницы эльфа.
– Опускаюсь, и к вашим порокам приближаюсь, – отозвался его колко высокий голос, и они обменялись устоявшимися рукопожатиями, в районе укрытых локтей.
Они без лишних слов, сразу прошли к небольшому столу за колонами, за которым полагалась читать королю, если тот соизволит прийти, вместо того чтобы прислать прислугу, как поступала королева, когда ей требовалась книга, из библиотеки, к которой она не приближалась, держа вынесенную годами дистанцию, как и к нелюдям в принципе. За витражными скругленных оконец все так же сложенными из представительниц нудистских общин эльфов (у которых после появления людей появились шторы), брезжило намечающейся пасмурностью и нависавшими мрачными тучами, которые готовились терзать душу Джоаля неусыпной ночью, нагнетая гнетущие сомнения перед навязанным походом.