его на улице. С тех пор у этого камня мужики по утрам собирались на работу, сидели на нём, курили и разговаривали «за жизнь». На этом же камне отбивали косы.
Деревни уже практически нет. Несколько домов пустых стоят. После войны мужиков почти не осталось, почти всех поубивали. А кто в живых остался – многие остались служить в армии, некоторые в городах осели. Деревня так и не восстановилась. Колхоз «укрупнили». То есть, объединили несколько таких же угасающих деревень в один колхоз и назначили другого председателя, грамотного. Но и это не помогло. Сейчас деревню Никифорцево даже не на всякой карте найдёшь. А камень, уверен, там так и стоит, как памятник, куда ему деваться.
Умер дед сравнительно рано, в 1952 году. Было ему 62 года. Зимой он заболел и поехал в Бежецк в больницу. Врач определил у него двухстороннее воспаление лёгких и пытался оставить его в больнице. Но дед наотрез отказался: хозяйство ведь не бросишь! Поехал назад ночью на попутной машине в кузове. Вышел на дороге и несколько километров шёл напрямки в деревню полем, по глубокому снегу. Пришёл домой, сказал жене: «Мать, я полежу немного. Что-то я устал от всего этого». Впервые в жизни полежал и через несколько дней умер.
За всю жизнь, насколько я знаю, он два раза сфотографировался. Первый раз с отцом, когда тот был во время войны в отпуске по лечению. Второй раз уже во время похорон в гробу. Отец ездил на похороны и сфотографировал. Сам я деда никогда не видел.
Мой дед Алексей с моим отцом, который приехал в деревню после ранения. Зима 1943 года
Бабку свою по отцу, Марию, я видел один раз в 1965 году в Нарве, когда она приехала из своей деревни к дочери Нине. Мы тогда с отцом отдыхали летом в Зеленогорске под Ленинградом. Отец узнал, что бабушка у Нины, взял такси, посадил нас с братом Лёвой в машину, и мы за несколько часов приехали в Нарву. По-моему, это был первый раз, когда бабка покинула деревню. Было ей тогда 75 лет. Я её отлично помню: прямая такая, худая старуха. Тонкие черты лица, взгляд ясный. Весёлая, голова работает быстро. Лишнего не говорит, каждое слово в строку. Как увидела меня, сразу сказала, что я очень похож на её младшего сына Александра, погибшего на войне. Даже голос такой же. Помню, очень смеялась, когда рассказывала отцу, как она здесь впервые в жизни увидела телевизор. А там как раз показывали балет. Говорила, что, как увидела голых баб с мужиками и как они пляшут под музыку и хватают друг друга за разные места, то чуть не умерла от такого срама. А потом от смеха чуть ей не стало плохо. При этом бабка, когда смеялась, то прикрывала рот рукой потому, что у неё недоставало в тому времени одного зуба, и она этого стеснялась. Ничем она никогда не болела и ни на что не жаловалась. Даже когда сын погиб и муж умер, приняла это молча, как обычное в жизни дело. Умерла она в 1970 году в возрасте 80 лет. Отец говорил, что она могла бы жить ещё долго, но в деревне никого из родных не осталось, дети