о чем говорит, уж больно был убедителен.
Песни в исполнении Гарика Гелию очень понравились. Особенно Высоцкий. У них дома было несколько магнитофонных бобин с записями певца – отцу кто-то подарил.
– Гарик, – опрометчиво обратился он к певцу из своего угла, – а «Товарищи ученые» знаете? – чем немедленно себя обнаружил.
– О! Это что еще за киндер? – воскликнула растрепанная Света и высказала предположение: – Сын вашего препода?
– Не киндер, а вундеркиндер, – солидно, хотя и не без юмора, пояснил Стасик, прочно приклеившийся возле одной из студенток филфака. – Представляю: юное дарование – Гелий Строганов. Прошу запомнить эту фамилию прямо сейчас. Через несколько лет вы будете гордиться знакомством с академиком Строгановым, возглавляющим Курчатовский институт.
– И никак не меньше? – в тон поддержал его Гарик.
– «Я бы взял меньше, но мне нужен миллион», – удачно ввернул цитату из «Золотого теленка» Гуральский, чем вызвал неподдельный восторг филологов.
Света, соскочив со своего места, тут же пересела поближе к Гелию и закричала настойчиво:
– Налейте нам немедленно вина, я желаю выпить на брудершафт и скрепить целомудренным поцелуем вечную дружбу с будущим академиком, чтобы он потом не посмел отказываться от нашего знакомства!
К счастью для Гельки, вина больше не оказалось, что вызвало скептические реплики разбитных гостей: «Тоже мне физики, не могли рассчитать, сколько вина потребуется!» «Кто ж знал, что у нас гости будут?» – вяло оправдывались ребята. Пришли к компромиссу, что следующим вечером пирушку надо непременно повторить – в складчину. А Гарик пел ставшую впоследствии незабываемой «Товарищи ученые, доценты с кандидатами, замучались вы с иксами, запутались в нулях…».
***
Светка росла девчонкой чрезвычайно общительной. Отец был военным, и они беспрестанно переезжали с места на место, живя то в больших городах, то в глухомани. Некогда лейтенант, Валерий Андреев полковничьи погоны выслужил сполна. На его парадном мундире теснились награды не только за выслугу лет, но и боевые ордена, которые человеку посвященному могли рассказать намного больше, чем любые аттестации. Полковник слыл командиром строгим и бескомпромиссным, и слабость у него была только одна – его дочь. Ей он прощал проказы, взбалмошность, слишком смелые наряды, не по возрасту поздние прогулки с мальчиками. И если учителя либо соседи говорили про его Светочку что-то дурное, лицо полковника тотчас становилось багровым, он прерывал разговор, огромной ладонью рубил воздух и зычным командирским басом рычал: «Отставить! Не желаю слушать, сам разберусь!»
После окончания школы Светлана, не спросив отца, упорхнула в Москву, где каким-то чудом поступила на филологический факультет МГУ. Завистливые соседки по общежитию злословили, что Метла – эту кличку они ей прилепили за вечно растрепанную, «под Бабетту», прическу – слишком усердно получала домашние консультации у молодого доцента Сергея