поиграть в благородность. Ну что ж, я тоже могу быть великодушным, смотри!
Дорки достал из кармана прогнившую сырую грибокартошку.
– Узнаешь свой товар, а, безбородый урод?!
Грибокартошка маячила у самого носа. Судя по тому, что она прогнила насквозь, то мог быть и правда «товар», что Скалозуб продал ещё до своего заключения. За такое количество времени уже изначально подпорченный провиант, естественно, никак не мог улучшить своих потребительских свойств. То было понятно любому, но попробуйте объяснить очевидную вещь отморозку, что ищет повода докопаться.
– Вот это самое дерьмецо ты продавал нам втихаря от Предателя. Да ещё и заламывал цену, словно за первосортный продукт. Думал, небось, с голодухи и не заметим, сожрём, да за добавочкой к тебе побежим?! Так ведь, да? А сам, не хочешь ли отведать гнилокартошки на вкус? Ммм, как аппетитно выглядит, правда? Жри падла!!! Жри!!!
Дорки силой запихал грибокартошку ему прямо в рот.
– Жуй! Жуй мразь, а то прирежу и срать мне на суд! Жуй!!!
Без кулинарной обработки гнилая грибокартошка была также съедобна как грязь из проточной канавы. Но другого выхода не было.
«Ради Хиггинса!» – он заставил себя прожевать и проглотить всё.
Горечь во рту была нестерпимой, от мерзости его всего аж трясло, но Скалозуб пересилил желание сблевануть. Вместо этого, он выдавил через силу улыбку, пытаясь изобразить благодарность:
– Спасибо тебе, добрый гном! Не представляешь, как я был голоден все эти дни. Не мог бы ты принести мне ещё?
От удара кулаком перед глазами всё закружилось и замерцало. Скула горела огнём. Но когда земля перестала ходить ходуном, Скалозуб с удовлетворением обнаружил, что Дорки удаляется с площади.
Хиггинс, конечно, не мог не заметить свежий синяк, но даже присутствуй старик при «званом ужине», смог бы он что-либо противопоставить молодому сильному гному? Поразмыслив, бывший учитель похвалил Скалика за проявленную силу духа и остроумие.
Не верилось, что такое возможно, но постепенно Скалозуб начал привыкать к текущему положению дел. Внешне ничего не изменилось, он всё так же был прикован к колодкам, но теперь вместо бесконечной жалости к себе, изворотливый гном искал способы хоть в какой-то мере улучшить своё положение. И в определённой степени преуспел.
Для начала, дабы не чувствовать холод и унижение от наготы, Скалозуб стал демонстративно размахивать мужским достоянием, как только мимо проходила какая-нибудь гномиха. Гадил и мочился он тоже исключительно в присутствии окружающих. Посовещавшись, часто проходившие по площади гномы решили накрыть его чем-то вроде попоны. И хотя теперь возникла другая проблема, в лохмотьях очень хотелось чесаться, он всё же чувствовал себя намного комфортнее. Также под ноги ему подставили небольшое корытце. Скалозуб быстро нашёл тому не только прямое применение в роли нужника, но и использовал в качестве сидения, приводя ногами ёмкость в вертикальное