Шум-бух! Шум-бух! Шум-бух!
Утром ветер немного утих. Иван долго ходил по берегу, прикладывал ладонь ко лбу, смотрел вдаль.
– К обеду уходить отседова будем! – объявил он.
– А чаво нам уходить? Волна ещё высокая, может нашу фелюгу перевернуть. Потопнем тогда. Надо бы подождать. Рыбка у нас ещё есть, ушицу сварганим, – Морок поскрёб длинными ногтями свои давно небритые щёки.
– Чаво, чаво… Расчавокался… А если туркменцы наскачут? – ехидно осведомился Оглобля.
– Туркменцы? А чаво им делать у моря? Они в пустыне кочуют, – отмахнулся Морок, опасливо озираясь вокруг.
– После обеда – уходим! – вновь повторил Иван.
«Прав артельный, нечего нам здесь делать», – подумал Фёдор.
Пообедали сваренной ухой. Вкус у неё был, конечно, не как у вчерашней. Рыба стала протухать.
Выкопали из песка якорь, погрузили на фелюгу всё имущество и принялись толкать её в воду. Сегодня, почему-то, она пошла по каткам быстрее и легче, чем вчера. Вскоре фелюга качалась на волнах.
– Оглобля, Николай поднять парус! – крикнул Иван, – Инок и Морок – на вёсла!
Фелюга, сильно раскачиваясь на волнах, начала медленно отходить от берега. Парус надулся ветром.
– Морок, паскудник, ты почему каток в фелюгу не погрузил! Смотри на песке вон лежит! Раззява! Оглобля, Николай опускайте парус! – вдруг крикнул Иван, и щека у него задёргалась.
– Как это не… – Морок всмотрелся в берег, – а и вправду. Вот чёрт! И чё делать- то? А?
– Прыгай и тащи его на борт! – рявкнул Иван.
Морок почему-то замешкался. Он смотрел то на воду, то на берег, где лежало бревно.
– Щас портки с рубахой сниму, – глубоко вздохнул он.
– Уйди! – Фёдор легонько оттолкнул Морока и прыгнул в воду.
Проплыл саженей пять, стал на ноги и пошёл. На берегу поднял каток и легко, словно, лопату или косу взвалил себе на плечо. Повернувшись, пошёл к воде. Когда ему было уже по пояс, Валуев увидел, что на фелюге стали быстро поднимать парус.
– Вы что делаете? – закричал он и в это же время услышал за своей спиной странные звуки.
Обернулся и… По песку гарцевали всадники в высоких бараньих шапках и халатах. Некоторые из низ натягивали тетиву своих луков и пускали стрелы в сторону фелюги.
– Вьють! Вьють! Вьють! – с тонким свистом пролетали они мимо Валуева.
Фелюга быстро уходила в море. Всадники носились по берегу. «Туркменцы! Что делать? Плыть! В море!» – Фёдор откинул бревно в сторону и бросился вплавь. «Подальше от берега! Подальше!» – стучало у него в голове.
Вдруг что-то больно укололо Валуева в левое плечо, и рука тот час потеряла силу. Стала какой-то безжизненной. «Подранили меня, басурманы проклятые!»
– Урус! Урус! Ходить! Ходить! – кричал всадник в белой высокой бараньей шапке на гнедом коне и манил Фёдора к себе.
Зажимая пальцами правой руки рану на левом плече, Валуев вышел на берег.
Вокруг него, визжа как голодные собаки, крутились туркменцы.
– Ха-ха-ха! Урус, ты есть мой пленник! – всадник в белой