комбинезонах – самолет приказали заправить вне очереди. Пассажиры на улицу не выходили – дул пронизывающий ветер. Наконец самолет разбежался по грунтовой полосе, взмыл в воздух и скрылся в серых облаках. Внизу остался моросящий дождь да невзрачные постройки.
«К-5» шел с крейсерской скоростью 170 километров в час, держась на высоте трех километров. Машина имела комбинированный деревянно-металлический корпус и один двигатель – на большие высоты не претендовали в связи с отсутствием гермокабины и кислородного оборудования. Фюзеляж состоял из трех отсеков: кабины для двух пилотов, пассажирского салона на восемь персон, а в хвосте располагался туалет, не отличавшийся удобством, но радовавший своим наличием. Эти гражданские самолеты производили с 30-го года, выпустили больше двух тысяч. В армии их тоже применяли – перевозили грузы и пассажиров.
Двигатель размеренно гудел, скрипела обшивка. Из кабины пилотов не доносилось ни звука, иногда казалось, что они уже спрыгнули с парашютами.
В салоне из всех удобств – лишь две продольные лавки. Голова норовила удариться об острый выступ, приходилось постоянно ерзать и держаться за кронштейн. Смотреть в иллюминатор было бессмысленно – самолет не выходил из зоны облачности. Настроение не улучшалось. Мысль об оказанном доверии почти не грела. Романов все прекрасно понимал и роль в деле товарища Сталина переоценивать не собирался. Верховный тот же человек, он может ошибаться, испытывать страх.
«Стандартные» заговоры тридцать седьмого – тридцать восьмого годов – явление обыденное, их участники фактически не несли угрозы вождю нации. С подпольной же организацией покойного Буревича дела обстояли иначе. Это был реальный заговор, и его участники хотели устранить вождя. Многие остались живы и при должностях, до них не дотянулся карающий меч правосудия. Заговорщиком мог оказаться кто угодно из приближенных Иосифа Виссарионовича. Понятно, что этот вопрос не мог не беспокоить товарища Сталина. Майор контрразведки попал меж двух огней. Не выполнит задание – последуют меры. Выполнит – слава и почет, но никто об этом не узнает… Лучше не задумываться о последствиях. Слишком горячие сведения, чтобы оставлять человека в живых.
Он гнал от себя неудобные мысли и прислушивался к неровной работе двигателя. Может быть, не все так плохо? Но если он прав, то не поздоровится и сопровождающим его лицам.
Павел открыл глаза и хмуро воззрел на сидящего напротив Гришу Заречного. Старший лейтенант умудрялся спать и при этом держаться за оба кронштейна. Он сладко причмокивал, выпятив губу. В этом парне, родившемся в Саранске, имелась некоторая наивность, но он обладал потрясающей работоспособностью, лучился идеями и не боялся лезть в пекло. Гриша почувствовал пристальный взгляд, приоткрыл один глаз, обозрел пространство, но командир уже не смотрел в его сторону.
Рядом с Павлом пристроился капитан Вадим Молчанов – мрачноватый, предпочитающий молчать. Он скрестил на груди руки,