раньше это была коммуналка. У Натальи Павловны было четыре комнаты, а еще две занимали соседи. Потом ее старший сын женился на девушке с ребенком, то есть с Женей, и своей жилплощадью. Не знаю, о чем молодая жена думала, но она обменяла свое жилье на эти две комнаты. Так что отдавать Женю в чужие руки пришлось бы в комплекте с некоторым количеством квадратных метров.
– Вот как?
– Да, так. Если бы перед старухой не маячила перспектива вновь оказаться в коммуналке, Женя тут же отправилась бы ко всем чертям. Но маленькая тихая девочка лучше, чем алкоголик-сосед, верно? А тяготы по Жениному воспитанию в основном легли на плечи Михаила Васильевича. Кем бы ты его ни считал, сын он почтительный и преданный!
– Да я и не сомневался…
Но Милу было не остановить:
– Его жизнь – как раз иллюстрация к принципу «я всем должен». Всем, кроме собственной жены, – с ядом в голосе уточнила она, – жена еще «должнее». В семнадцать лет Наталья Павловна запихнула его в военное училище. Старший сын – наследник, а младший пусть сам пробивается. Он и пробивался, довольно, кстати, неплохо. Поехал служить на север, карьера двигалась, женился… Мог бы если не до генерала, до полковника точно дослужиться. Это здесь над ним все ржут, а в армии такие прямые люди востребованы. Но тут несчастье, сын-наследник с невесткой разбились в автокатастрофе. И старуха тут же потребовала Михаила назад! И все его достижения пошли коту под хвост. Это на периферии люди быстро растут, а здесь все лакомые места насижены-перенасижены, обещаны-переобещаны! В деньгах он очень потерял, а чтобы получить должность в Питере, пришлось обратно прописаться к мамаше, то есть отказаться от положенной при увольнении квартиры. Естественным следствием всех этих перемен стал уход жены. В общем, похерил человек свою жизнь ради чужих деток.
– Мила, не заговаривайся. Тебе они чужие, а ему родные племянники.
Дверь распахнулась, и в кабинет влетела операционная сестра Шурочка.
– Руслан! – громко воскликнула она, заметила Милу и неохотно добавила: – Романович! Натуралист опять аквариум уничтожил! Сколько это может продолжаться? Кто-то остановит его или нет?
Мила расхохоталась. Руслан вскочил:
– Проведите, проведите меня к нему! Я хочу видеть этого человека!
Шурочка была женщиной сказочной внешности. Обычная красота условна, привязана ко времени и пространству. Современный мужчина не взглянет дважды на красавицу эпохи Возрождения, а сама Мила произвела бы фурор в каком-нибудь племени эпохи неолита, где ценилась пышность форм. Но Шурочкина красота была неземной, если не сказать потусторонней. Впечатление нереальности хрупкой девушки с огромными глазами усиливалось копной совершенно белых волос. Цвета ангелова крыла, говорил Руслан.
Стороннего наблюдателя бесцеремонное появление Шурочки и обращение к профессору навело бы на определенные мысли. Одно время по клинике бродили слухи, но Мила в них не верила. Хотя… Почему бы и нет? – вдруг подумала она, идя за Русланом. Шурочка счастливо