но и во всей европейской науке программой собирания этнографо-фольклорного, археологического, исторического и другого материала»[110].
Исследования по фольклористике в XVIII веке еще не носили самостоятельного и целостного характера. Проблемы этнографические затрагивались историками, вопросы фольклора привлекали прежде всего писателей и публицистов. Именно они положили начало работе по собиранию, изданию народного устно-поэтического творчества и оказались его активными популяризаторами, сумев повлиять на вкусы массового читателя. Та же ситуация прослеживается и в первые десятилетия XIX в., когда «фольклорные изучения еще не отделяются от литературы, хотя приобретают более широкое значение: фольклор мыслится не только как литературный и эстетический памятник, но и как памятник исторический, как один из существеннейших элементов в познании исторических судеб народа»[111]. Если рассматривать зарубежные исследования по истории фольклористики, может создаться впечатление, что наука о фольклоре на Западе возникла значительно раньше, нежели в России. Однако это мнение субъективно и связано оно с тем, что представления о предмете фольклористики в России и зарубежной науке «не вполне совпадает». В отечественных гуманитарных науках под фольклором подразумевается главным образом народное поэтическое творчество, словесное искусство. На Западе же в предмет фольклористики включаются также народные поверья и обряды, архаические пережиточные формы быта, что «часто приводит к растворению фольклористики в этнографии»[112].
Немаловажную роль в отношении общества к вопросам народной культуры играла и личность царствующих особ. Реформы Петра I в какой-то мере затронули все стороны народного быта. Борясь с народными суевериями, он указом 1722 г. разрешил в храмовые праздники, после литургии, «всякие народные забавы для народного полирования, а не для какого безобразия». И хотя этот указ не имел решающего значения, он «скорее узаконил и оформлял то, что и без того жило в быту, ибо никакие запретительные меры не могли убить народную песню, но принципиальное значение его очень велико»[113].
В царствование Екатерины II народные влияния еще более усилились: сама она и особенно граф Г. А. Потемкин были любителями русской народной песни и покровительствовали всякого рода певцам, знатокам, собирателям и издателям[114]. Не отставало от «возвышенной» стилизации народного и екатерининское общество, ведь сама императрица была тому примером. Вспомним портрет Екатерины в «народном» костюме кисти неизвестного художника, аллегорические сказки «О царевиче Хлоре», «О царевиче Февее» и комическую оперу «Новгородский богатырь Боеслаевич», написанные самой императрицей. Просвещенная рука монарха коснулась народной жизни, чтобы просветить, но отнюдь не увидеть ее уникальность и самобытность.
С 1786 г. в России повсеместно устанавливается классноурочная