собеседование. Напишите по прежнему адресу, указав, когда и где вы хотели бы встретиться. Заявки будут рассматриваться в течение семи дней. К. Р.»
Листок он вложил в книгу. Затем, все еще пользуясь машиной де Йонга, поехал на то же место и оставил книгу на пассажирском сиденье, добавив под обложку пять уже бывших в употреблении стодолларовых купюр. Когда Лимас вернулся, книги в машине не оказалось, а на сиденье его ждала очередная жестянка. В ней на этот раз лежали три кассеты. Лимас проявил их тем же вечером: на одной из пленок были, как обычно, переснятые материалы последнего заседания президиума СЕПГ, на второй – проект пересмотра отношений Восточной Германии с Советом экономической взаимопомощи, на третьей – структура разведывательной службы ГДР со сведениями о функциях каждого подразделения и личностными характеристиками персонала.
Здесь Петерс счел нужным вмешаться.
– Минуточку, – сказал он. – Вы хотите сказать, что вся эта информация поступала от одного Римека?
– А почему бы и нет? Вы же понимаете, как много ему было известно.
– Едва ли такое возможно, – заметил Петерс почти про себя. – Он должен был иметь помощников.
– Они у него появились, но позже. Я еще дойду до этого.
– Я догадываюсь, что вы собираетесь мне сообщить. Но разве у вас никогда не возникало ощущения, что он получал содействие сверху, а не только от агентов, которых привлек на свою сторону?
– Нет. Никогда. Мне такое и в голову не приходило.
– А оглядываясь в прошлое теперь, вам это не кажется вероятным?
– Не слишком.
– Когда вы отправляли материалы в Цирк, там никто не высказывал мнения, что даже для человека, занимавшего такой высокий пост, как Римек, информация была исключительно полной и разносторонней?
– Нет.
– Они ни разу не поинтересовались, где Римек взял портативный фотоаппарат, кто обучил его технике пересъемки документов?
Лимас недолго колебался с ответом:
– Нет… Уверен, таких вопросов нам не задавали.
– Любопытно, – сухо заметил Петерс. – Но простите, что перебил. Продолжайте. Я вовсе не хочу, чтобы в своем рассказе вы забегали вперед.
Ровно через неделю, продолжил Лимас, он снова отправился к каналу, но теперь не на шутку разнервничался. Свернув на проселок, он увидел лежавшие в траве три велосипеда, а в двухстах ярдах ниже вдоль канала рыбачили трое мужчин. Он вышел из машины и, как обычно, направился через поле к опушке соснового бора. Но не успел сделать и двадцати шагов, как услышал за спиной окрик. Оглянувшись, он увидел, что один из мужчин подает ему знаки, подзывая к себе. Двое других тоже повернулись и смотрели на него. На Лимасе был старый плащ, руки он держал в карманах, и вынимать их было уже поздно. Он понимал, что мужчины по краям прикрывали того, кто располагался в центре, и, попытайся он вынуть руки из карманов, они вполне могли застрелить его, заподозрив, что в кармане он держит