Алики.
5 августа 1894 года
Аликс Г.
Моему Ники
Мой дорогой, любимый,
Я только что пришла, мы с Даки сидели и смотрели, как другие играют в теннис. Воздух был чудесный, намного приятнее, чем утром… Сегодня от тебя нет письма, и мне грустно. Мои мысли с тобой, со всеми остальными, и с Ксенией. Это ее последний вечер дома – и хотя она радуется о завтрашнем дне, наверное, она и грустит при мысли об отъезде. Все меняется, когда выходишь замуж. Бедная дорогая Мама, как ей, должно быть, грустно – да утешит ее Бог и поможет ей почувствовать счастье за свое дитя. Трудно расставаться со своим ребенком, к тому же первым, хотя ей повезло, что они будут жить в одной стране, так что в случае необходимости она в любую минуту может быть с ней…
Да, Эрни и Даки говорили со мной, как ты можешь догадаться по тому, что я просила Торию сказать тебе. Эрни хочет, чтобы я сказала это тебе. (Ты не возражаешь, что я тебе это пишу таким образом, нет? Ведь то, что я не стесняюсь говорить с тобой об этом, не заставит тебя плохо думать обо мне. Я так привыкла обо всем говорить с Эрни, что это помогает мне быть менее робкой по отношению к тебе). Если ты хочешь, мы бы могли бы пожениться в апреле, так как он надеется, что к тому времени Даки будет вполне здорова и сможет путешествовать…
Он думает, что ты, может быть, захочешь сказать об этом своим родителям, чтобы они могли все понять, если им хочется ускорить нашу свадьбу. Боюсь, что это им покажется странным – то, что я пишу тебе, но мы хотим, чтобы ты знал это. Было бы так печально обвенчаться без Даки, и я уверена, что зимой Эрни не захотел бы оставлять ее одну. Пожалуйста, напиши мне, когда ты получишь это письмо и все обдумаешь. Не думай обо мне плохо из-за того, что я рассказала тебе о Даки, но я не знаю, что сказать. Когда ты приедешь, намного легче будет говорить обо всем. Пожалуйста, никому больше не рассказывай об этом, так как им это может не понравиться. Вчера я постеснялась прямо написать тебе обо всем. Поэтому попросила Торию, которая, как я подумала, не будет возражать…
Стоит невыносимая жара. Я изнываю от такой жары, а руки у меня ужасно грязные, все в скипидаре, потому что Даки и я, сидя на ступеньках, рисовали цветы на дверях моей комнаты, а Шнайдерляйн читала нам русские рассказы, которые я потом должна была переводить. Вышло не очень хорошо, так как я должна была смотреть на свои цветы, а мысли мои сегодня были только в Петергофе. Сейчас они уже поженились, и у вас, наверное, званый обед. О, как бы мне хотелось быть с тобой! Я не могу себе представить это дитя замужем – в самом деле, когда я видела ее в последний раз, она еще носила короткие платьица и была совсем ребенком. Я уверена, что она прекрасно выглядит и Сандро, наверно, тоже. Но твоя бедная Мать – как, наверно, ей грустно…
8 августа 1894 года
Ники
Моей Аликс
(Виндзор)
Моя