хочет чем дольше продлить своё возбуждение и в фантазии всё больше и больше открывает новые границы, которые предоставляются нам как творение.
– Ещё соски он отрезал не пилой, а кажется натянутой гитарной струной.
– Не может быть.
– Да, именно так. Такое можно сделать скальпелем, но это не тот предмет. Натянутая струна идеально подходит. Если распределить ее параллельно желаемому предмету, то она снимет именно то, что надо. Это как программирование робота.
– Ты очень умный. – Аристарх снял наручные часы. – Ух ты! Уже час ночи. Неплохо мы с тобой поболтали.
– Вызову себе такси.
– Нет, не надо. Оставайся у меня. Ты мне так помог. Спи здесь, я всё равно ещё поработаю, пересмотрю детали.
– А ты не так уж и плох. – Зелковский улыбаясь ложился на кровать не раздеваясь. – Я действительно устал.
– У тебя нет семьи?
– Есть девушка, но я пока что не знаю на каком мы уровне, она иногда ночует у меня.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать шесть, а тебе? – Он уже медленно проваливался в сон.
– Это неважно. Где ты был 15 августа прошлого года?
– Стоп! Ты что меня подозреваешь? – Быстро поднялся и сел на кровати. Лицо покраснело, быстрое дыхание, на лице маска обиды, а не гнева.
– Ты врач, прекрасно во всем этом разбираешься, утаил свои догадки от следствия. Может быть ты это для удовольствия промолчал. – Аристарх стоял в двух шагах от него и успел уклонится от быстрого удара. – Успокойся, иначе я тебя задержу за нападение на служащего.
– Признайся, что ты не знаешь кто убийца и готов повесить дело на первого встречного.
– Ответь на мои вопросы.
– Ты нормально общаться умеешь? Наверняка у тебя нет никого. Я устал…
– Где ты был 15 августа прошлого года?
– О, Боже!
– Отвечай.
– Хорошо. В том году, в том месяце, летом я ездил домой! – Зелковский сел на кровать и закрыл лицо руками. Хриплый сдерживающий слёзы голос продолжал говорить. – Мать сломала ногу, а сестра уехала была в Хорватию на отдых с детьми. Я один остался чтобы за ней поухаживать. Мне и так нечем было заняться. Я люблю свою роботу и редко наслаждаюсь отдыхом от нее. Поэтому придаться воспоминаниям и помочь матери было очень приятно. Я хороший парень, не плохой. Понимаешь, хороший! – И он расплакался.
Аристарх ошибся в этом мальчугане. Такой умный, работающий в холодном, неприятном помещении, где часто на целый день собеседниками становятся трупы. Всё это привело к портрету не способного на сострадание, жесткого, хладнокровного убийцу. Но догадки развеивались на протяжении целого дня. Отвращение к месту преступления, к фото, к самому факту такого зверского насилия. Но детектив что то упустил, не был внимательным. Он приравнивал себя с маньяком, слишком глубоко пропитался всей этой историей, из-за чего потерял способность рассматривать хорошие черты в людях. Ему стало жалко парня и стыдно за свои слова и мышление. Аристарх подошёл к нему и только похлопал по плечу.
– Эй!