жестока к неосторожным.
Выходим к реке. Крутой обрыв, схваченный цепким покровом низкого кустарника. Очень сильный ветер, я щурюсь. Небо затянуто тучами. Река не то чтобы горная, но порожистая и быстрая. Вдали вьется стая каких-то крупных птиц – не знаю, каких именно, они никогда не подлетают близко. Над обрывом – столик, на нем стоят бутылки джина, тоника и «Абсолют-пеппера». Еще никелированный термос, в нем, я знаю, глинтвейн. Вкусный, с корицей, ванилью, мускатным орехом, перцем, кориандром. Три плетеных стула. Садимся рядом, смотрим на реку.
Красиво.
Белая пена на камнях, холодный ветер, полный бокал в руке, сизые тучи, клубящиеся над головой. Завтра наверняка пойдет снег. Но в виртуальности не бывает «завтра».
– Хотел бы я знать, – делаю глоток, – откуда взята эта река.
– Места красивее не видал я в своей жизни… – странным тоном произносит оборотень.
Вот так всегда. У каждого свои ассоциации и аналогии. Для Романа явно этот пейзаж что-то означает. Для меня – просто красивое место.
– Ты здесь бывал?
– В какой-то мере.
Интересно.
– Что это за птицы, Роман?
– Гарпии, – не глядя отвечает он. Хлоп – и его стакан пуст.
Но он все равно не пьянеет.
Как я ненавижу тайну, которая окружает нас. Мы боимся друг друга. Мы боимся всего.
– А погода приятная, – бросаю наугад.
– Снежное нынче лето… – говорит оборотень. И смотрит на меня с иронией. Он узнает эту местность. Она отзывается чем-то в его душе.
Мне не дано узнать, чем именно.
Наливаю себе глинтвейна в тяжелую керамическую чашу. Вдыхаю аромат. Снежное лето? Пускай. Нет ничего лучше плохой погоды.
– Леня, ты куришь травку? – Роман протягивает мне портсигар.
– Нет.
Наверное, он и впрямь алкоголик и наркоман…
– Говорят, куда безвреднее алкоголя и табака.
– Говорят, что в Москве кур доят.
Роман колеблется, но закуривает.
Блин. Надины доводы начинают казаться мне не такими уж безумными.
Я пью глинтвейн, Роман курит анашу. Минуты через две щелчком отправляет недокуренную сигарету вниз и говорит:
– Детская забава. Плесни мне вина.
– Это глинтвейн.
– Какая, на фиг, разница…
Теперь мы оба потягиваем горячее вино с пряностями. Роман кивает:
– Рулез!
Я согласно киваю. «Рулез» – это что-то хорошее. Холодное пиво, компьютер седьмого поколения, юная красавица, удачно обезвреженный вирус… глинтвейн.
Сидим над обрывом, и нам хорошо.
– Что было в том яблочке?
– Новое лекарство от простуды. Очень эффективное.
Роман хмурится:
– Это стоит шесть тысяч?
– Это стоит сто.
– А… – Роман меняется в лице.
– Давай дождемся покупателя.
Оборотень кивает:
– Твоя операция, тебе решать.
Покупатель появляется минут через десять, когда я уже начинаю беспокоиться. Я знал его лишь под кличкой Тертый,