подняв руку к лицу. Совсем как Ксорве, которая порой начинала воспроизводить символ сомкнутых уст, забыв, что больше не обязана оказывать почтение Неназываемому.
– Страдания Ирискаваал были столь сильны, что она отвратила свой взгляд от мира, – продолжил Сетенай. – Но перед этим она навечно прокляла Эчентир. Единственного ее слова хватило, чтобы уничтожить весь этот мир. Все храмы. Все центры наук. Все их знания исчезли без следа.
Он поднес ладонь к нижней челюсти скелета маленькой змеи, смахнув пыль и обнажив кость.
– За свое предательство они заплатили сполна, – заключил он.
Ксорве никогда не видела его таким печальным. Было неясно, горюет ли он по Эчентиру, по их богине или же по исчезнувшим знаниям. В городе было еще более пыльно и жарко, но ее внезапно пробил озноб.
– Идемте, – сказала она, осмелившись дернуть Сетеная за рукав. – Следы ведут дальше.
Один урок Ксорве усвоила особенно хорошо: в конце концов привыкаешь ко всему. Пара часов в разрушенном городе – и ее уже не удивляли ни пыль, ни кости, ни громадные сооружения. Даже статуи Ирискаваал больше не тревожили ее. Даже горы, исчезавшие в небе, перестали пугать.
Следы вывели их по извилистому проходу к дверям огромного круглого здания. Под слоем пыли все еще можно было разглядеть, что его стены были некогда богато украшены: змеи в коронах и венках, змеи, устанавливающие подмостки, церемония сбрасывания кожи, сражения и победы. Здесь была запечатлена история целого мира. Ксорве начала понимать, почему Сетенай так молчалив.
– Некоторые люди никогда не меняются, – сказал он, подводя Ксорве к другому круглому проходу. – Где еще ей быть. Это Королевская библиотека Эчентира.
Внутри десятки полукруглых галерей возвышались в несколько ярусов над главным вестибюлем, где с легкостью поместился бы целый квартал Серого Крюка. Королевская библиотека, как и весь город, поражала своими размерами и была совершенно пустой. На полках не было ни единой книги, и Ксорве решила, что они обратились в прах, как и все остальное в Эчентире.
Они пересекли вестибюль. С потолка то и дело сыпалась пыль, и Ксорве подпрыгивала. Она чувствовала себя мышкой, которая бежит по полю, зная, что в небе над ней кружит ястреб.
– Все в порядке, – сказал Сетенай. К ее удивлению, он не понизил голос, и эхо начало отдаваться от сводов. Видимо, в планы Сетеная не входило застать Оранну врасплох. – Это место уцелело.
Они дошли до стеллажей, расположенных в дальнем конце вестибюля. Ксорве поняла, что ошиблась: большинство из полок были забиты узкими глиняными цилиндрами, закрепленными на стержнях. Цилиндры были испещрены надписями, но язык был столь непохож на ошаарский, тлаантотский или карсажийский, что не будь Ксорве уверена, что находится в библиотеке, она не назвала бы их письменами.
Цилиндры были размером с Ксорве. Когда она коснулась одного, он легко повернулся вокруг своей оси, как будто механизм недавно смазывали. На ощупь глина была шершавой, а пальцы обожгло холодом.
– Вообрази