трудно объяснить. То есть…
– Успокойтесь, – сказал Пуаро ласково. – Сядьте, расслабьте мышцы и расскажите мне, как все было.
– Но я не думаю… я не знаю, как… Видите ли, это так трудно. Я не хочу быть грубой, но… Лучше я уйду.
– Успокойтесь. Соберитесь с духом.
– Нет, не могу. Я подумала, что приду и… и спрошу у вас, спрошу, как мне следует поступить… но, понимаете, я не могу. Я ожидала совсем другого…
– Чем что?
– Прошу у вас извинения, и я вовсе не хотела быть грубой, но… – Она судорожно вздохнула, посмотрела на Пуаро, отвела взгляд и вдруг выпалила: – Вы такой старый! Мне не сказали, что вы такой старый. Я не хочу быть грубой, но… это же так. Вы слишком стары. Извините меня, пожалуйста, извините!
Она резко повернулась и вышла, как-то слепо пошатываясь, точно ночная бабочка, мечущаяся в свете лампы.
У Пуаро открылся рот. Он услышал, как хлопнула входная дверь, и воскликнул:
– Nom d’un nom d’un nom…[3]
Глава 2
I
Зазвонил телефон.
Эркюль Пуаро словно бы не заметил этого.
Телефон звонил пронзительно и требовательно.
В комнату вошел Джордж и остановился у аппарата, вопросительно глядя на Пуаро.
Тот качнул головой.
– Оставьте, – сказал он.
Джордж послушно вышел из комнаты. А телефон не унимался. Пронзительный, визгливый звон не стихал. Затем вдруг оборвался. Но через минуту-другую возобновился с прежней настойчивостью.
– A, sapristi![4] Наверное, женщина. Вне всяких сомнений, женщина.
Он вздохнул, встал и направился к телефону.
– Алло! – сказал он, сняв трубку.
– Это вы… это мосье Пуаро?
– Да, это я.
– Говорит миссис Оливер, у вас голос какой-то не такой. Я даже не узнала.
– Bonjour, madame, надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?
– Я? Прекрасно! – Голос Ариадны Оливер звучал по-обычному бодро. Известная писательница детективных романов и Эркюль Пуаро были в самых дружеских отношениях. – Конечно, я звоню слишком рано, но я хочу попросить вас об одолжении.
– Каком же?
– Да ежегодный банкет в нашем клубе детективных писателей. Вы не согласились бы выступить на нем как наш почетный гость этого года?
– Когда?
– В следующем месяце. Двадцать третьего числа.
В трубке раздался горький вздох.
– Увы, я слишком стар.
– Слишком стар? О чем вы говорите? Нисколько вы не стары.
– Вы полагаете, что нет?
– Разумеется, нет. И будете замечательным гостем. Расскажете нам много чудесных историй о настоящих преступлениях.
– Но кто захочет их слушать?
– Все захотят. Они… Мосье Пуаро, что-нибудь случилось?
– Да, я расстроен. Мои чувства… э, неважно!
– Но расскажите мне!
– С какой стати придавать значение…
– Но почему бы и нет? Обязательно приезжайте и все мне об этом расскажете. Приедете? Сегодня же. Я напою вас чаем.
– Днем