каким он будет, маг-американец по имени Патрик. Фантазия рисует высокого, поджарого мужчину в тонкой футболке и джинсах, конечно же, со знойным взглядом. В голове статичная картинка, одна из тех, какими переполнялись журналы с кинозвёздами из периода моего только-только зарождающегося интереса к противоположному полу.
Выпив едва ли половину лошадиной порции кофе, благодарю себя, что завела будильник, услужливо напомнивший о времени. Гордо вскинув голову и предвкушая скорую встречу, направляюсь к залу прилёта. Я жду совсем недолго. Мне не нужны фото или приметы. Достаточно быть той, кто я есть с рождения. Пока маг, почувствовавший медиума, стоит передо мной с широкой улыбкой, не зная, что говорить, я сверяю его с фантазиями. На Патрике шоколадного цвета кофта, чёрные волосы лежат безумными волнами (через пару недель я пойму, что это его привычный вид и самолёт совсем ни при чём), открытый синий взгляд до наивности искренен. Ну хотя бы джинсы совпали. Ну что ж, я медиум, а не предсказатель.
– Я нужен кофе, – изрекает он спустя неловкую паузу после приветствия и знакомства.
Молча протягиваю бумажный стакан, глядя с любопытством. Я давлю смех из-за его русского, но не даю веселью отразиться на моём лице. Я потом объясню ему, как комически он исказил смыслы, спустя пару месяцев, кажется, когда ему станет интересно моё первое впечатление от его нелепого появления. А сейчас, в зале прилёта, Патрик приподнимает удивлённо бровь и принимает стакан. Он отпивает и, с трудом проглатывая, возвращает. На лице его отражается страдание.
– Я. Нужен. Кофе. И сахар, – с трудом проговаривает он.
Я больше не могу сдержаться и хохочу в голос. Патрик откашливается и тоже смеётся. Тихо и неловко, прикрыв рот кулаком.
Он совсем не такой, как я представляла. Несуразный из-за стеснения, сильно ломающий язык, из-за чего наш третий неизменный собеседник, без которого бы всё быстро стухло, – моя интуиция. И он совсем не знойный. Но что-то живое и тёплое бьётся между нами, перетекает, обволакивает, сокращает дистанцию слово за словом. Мы разлучаемся лишь на задания. Нас никогда не отправят на них вместе, ведь искры между нами ослепляют всех и нас самих. И это становится стимулом работать точнее и сильнее, чтобы быстрее оказаться в его объятьях снова.
Нас захватывают страсть и бесшабашность вперемешку с близостью и пугающим доверием, а потом… Потом случается первый приступ. Я загнана в клетку в прямом смысле. После привкуса металла и запаха горчицы, которым я не придаю значения, пока не обнаруживаю в них предвестников после второго приступа, наступает промозглый холод камеры.
Они смотрят на меня как на дикого зверя. В глазах мракоборцев решительность и готовность, но я чувствую бьющийся под ними страх, заставляющий быть на чеку. Только в глазах одного человека сочувствие и тревога. Он единственный не боится коснуться моих бледных замёрзших рук, обвивших прутья, и потребовать тёплые носки, плед и термос горячего чая.
– Ты имел изменение. Холод. Зло.
Я вижу, как