Заказал горячего чая, при мысли о еде начало мутить. Чай пил с наслаждением, тепло приятно прогоняло из организма стылость и похмелье. Расслабился так, что даже чуть задремал, привалившись к стенке. Народу в чайной почти не было, стояла тишина. Теперь можно спокойно подумать.
Перед Дятловым стоял непростой выбор. Его жизнь была распланирована и двигалась, пусть не без опасностей и злоключений, но именно так, как он и хотел. Революция, случившаяся в феврале 1917 года, спутала все карты. Михаил уже было подумывал выйти на покой – накоплений хватит, чтобы остаток жизни провести сыто и безмятежно. Однако в бушующем мире отыскать безопасный островок сложно, да и случившиеся перемены сулили не только неприятности. В небе замаячил пресловутый журавль, уговаривая бросить пойманную синицу и устремиться за ним. Дятлов знал, что прекрасный мираж может растаять в одночасье, но уж больно заманчивые перспективы влекли его. Противостоять соблазну не было сил. Прежнее государство рухнуло, кругом руины. Это ненадолго – общество не потерпит пустоты, обязательно чем-то её заполнит. Возникнет новая власть и у Михаила есть все шансы стать частью этой пирамиды, вскарабкаться на неё повыше. Власть! Она всегда манила Дятлова. Прежде, глядя на царских сановников напыщенных и важных, Михаил им… завидовал, мечтал занять их место. Сколько душ он перебаламутил, призывая народ забрать власть в свои руки! Наконец сбылось. Неужели теперь, когда до мечты рукой подать, он трусливо убежит со своей никчемной синицей?
Только одно препятствие могло вмешаться и всё разрушить – платой станет собственная голова. Но это было живое, а, значит, устранимое препятствие – человек. Когда-то таких людей было двое, причём второй потенциально был опаснее, но теперь его нет. Остался один, которого, как рассчитывал Дятлов, спишет сама история, но пока не вышло, значит придётся ей помочь. А верная синица – друг Митька – всегда рядом. Сидит в охваченном безумием Петрограде и сторожит их общие сокровища. В крайнем случае забрать всё и убежать он успеет, а пока стоит рискнуть. Может повезёт и удастся выпить шампанского. Тогда, глядя на свиту зависимых от него людей, можно будет сказать, что жизнь удалась. Шансы хорошие. Все вокруг дерутся за высокие идеалы. У него, заботящегося лишь о собственном благополучии, вероятность победить гораздо выше. Пусть упёртые гибнут за свои принципы – лет через десять-двадцать о них всё равно никто и не вспомнит. Разве только он усмехнётся с высоты своего положения, вспоминая чужую глупость. Своё благополучие – вот главный принцип, а политические программы, полемики, дебаты – всё это ерунда, пудра для мозгов.
Дятлов отставил остывший чай и вышел в холодный город. Настроение улучшилось, Михаил шагал бодро, упруго, назло ледяному встречному ветру. Казалось – всё по плечу. Город жил своей жизнью. Даже происходящие события воспринимались горожанами, как какое-то представление: за штурмом Зимнего позавчера наблюдала толпа зевак, а во время его обстрела рядом звенели освещённые трамваи. Надрывались продавцы газет, выкрикивая заголовки. Вот