не увидел – парень как парень, ну пришлый, так мало ли сейчас тут народу слоняется.
– А ты откуда будешь? – вместо ответа он сам задал вопрос.
– Смотри, какой невежливый, – Дятлов усмехнулся. – У вас тут все такие, или только тебя папка мало розгами драл?
– Сколько драл – тебя не касается. – Парень нахмурился и со злостью сказал – Он паром на фабрике обварился. Помер, когда мне и года не было.
– Ну извини, не знал, – безразлично произнёс Михаил. – Впервые я у вас, на работу думал наняться. На фабрику берут или поздно пришёл?
– Берут-то берут, только все оттуда бегут, – подросток был не по годам хмур и немногословен, причём видно, что говорил мало не от робости, а по складу характера.
– Меня Михаилом зовут, – Дятлов протянул юноше руку. Тот помялся и руку пожал.
– Коля Бойцов, – ответил он. – Зря ты к нам пришёл. Где до этого-то работал?
– В Иваново-Вознесенске, – Михаил говорил с младшим, как с равным. Собеседник удивлённо присвистнул, и он поспешил объяснить: – Перед Пасхой с мастером там на Зубковской мануфактуре полаялся. Расчёт мне выдали, да больно маленьким оказался расчёт-то, с моим не совпал. Штрафов, говорят, у тебя много. А за что? Брешут всё! Расчёт поди полный мне начислили, только часть себе по карманам, суки, распихали. Я к мастеру потолковать пошёл, но разговор нескладный вышел – уехать пришлось.
– Ты, поди, это дело уважаешь? – спросил он, щёлкнув себя пальцем под подбородок.
– Не балуюсь, – спокойно ответил Михаил.
– Уезжают, все от нас, а ты приехал, – сказал Коля. – Здесь на мануфактуре расценки снизили, все ищут, где ещё наняться можно, только не берут нигде, везде своих работников хватает.
– И сколько платят, скажем, ткачу?
– Рублей десять, может, выйдет. Хотя если со штрафами, то вряд ли.
– Негусто, конечно, – Миша разочарованно присвистнул. – Сам-то где работаешь?
– Там и трудился до Пасхи, потом про расценок узнал и решил, чего получше поискать. Зря бегал только, – подросток вздохнул. – Придётся к Кормилицыну возвращаться, жить как-то надо.
– Ну пойдём, покажешь заодно, где тут чего, – Михаил встал и похлопал парня по плечу. – Ты не унывай, глядишь чего-нибудь придумаем.
На улице жизнь шла своим чередом. Чинно расхаживали гуси, суетливо бегали по дороге куры, спал, укрывшись в тени берёзы чей-то старый пёс. Стоял привычный гвалт: лай, кудахтанье, ржание лошадей, стук топора и скрип телег вперемешку с хриплыми окриками или звонким смехом. У сельской лавки скинули дрова, и лавочник Прокоп деловито командовал мужиками, укладывающими их в штабель. Он мельком взглянул на Николая и его попутчика, парню кивнул, а Дятлова не узнал – не вспомнил давненько уехавшего из соседнего села молодого мужчину. На площади народа было много, словно сегодня был торг. Люди переговаривались, кто-то возвращался от фабричной конторы, с раздражением или возмущением делясь со знакомыми новостями,