график. Многие мои друзья говорят, что это дескать слишком несправедливо, вроде как подавляющее большинство с девяти до шести работают. А я отвечаю, что так мы именно работаем с десяти до пяти, перерыв на обед у нас полчаса, а частенько и меньше. В общем продуктивность наша от такого графика не страдает, а наоборот выигрывает. А уж когда надо задержаться – задерживаемся. Ну и кто знает наши суды, понимает, что приходить на заседание к двум часам и уходить домой в одиннадцать вечера это картина обычная, по крайней мере в Питере.
Так что, тем кто завидуют графику всегда отвечаю – мы просто не растягиваем рабочий день. Если есть срочная работа и даже после пяти, я остаюсь.
Ну в общем да, мне просто повезло с работой , бесполезно переубеждать тех, кто после моих уже заученных на этот счет объяснений продолжает скептично и с улыбкой а-ля «да-да, тебе нас работяг не понять» смотреть на меня и презирать, что у меня так все удачно сложилось. Но это моя удача, я ее заслуживаю.
К вечеру моя попа превратилась в кирпичик и я отлипла от кухонного стула, чтобы размяться и потом принять душ. В шесть меня настигло адское чувство голода, которое до этого где-то хорошо скрывалось. По дороге в душ, я быстро заглотила два шоколадных печенья, сэндвич с беконом и плавленым сыром, а в духовку благоразумно поставила овощи с курочкой.
Голод он такой – обнажает твои истинные намерения. Под контролем я стараюсь есть полезную еду, в бесконтрольном состоянии голода в топку летит все, что кажется вкусным и съедобным. Скажите «не храни дома такие продукты, проблем то!». А отвечу: я хронический печенькоголик и мне не стыдно (ну может иногда).
А да, мне еще повезло с метаболизмом. Я видите ли не особо страдаю от поедания печенек и беконовых сэндвичей, ну если не пережру (именно это слово, так как «переесть» тут не подходит). Всем, кто зовет меня за мою это худой ведьмой, не завидуйте, у меня куча других неприятных «плюшек» в генетическом наборе, которые уравновешивают это везение.
Так, время созвона с сестрой. Мы еще утром договорились, что в шесть тридцать у нас обеих перерыв «на поболтать». Я набрала Аюну.
– Привет, систер! Ну как там самоизоляция у вас в Москве? – спросила я.
– Привет, сестренка! Да ужас вообще. Хотя для нас не особо что-то поменялось, я уже полтора года в этой самоизоляции, как из роддома вышла. Разве что, погулять теперь с ребенком проблематично выйти. Поверь мне женщины в российском декрете вообще разницы не заметили. Российский декрет он такой – безжалостный и беспощадный. Родила – вон из общества.
– Да. Зато ты там не одна, я вот тут одна и никуда не выйти, кроме как до помойки быстро пробежаться и та прямо в двух шагах от подъезда, даже подышать толком свободой не успеваю.
– Это да,– вздохнула Аюна,– Как ты себя чувствуешь? Никаких симптомов?
– Да все нормально, чувствую себя как обычно физически. Морально уже готова на мячике нарисовать лицо и начать с ним разговаривать как в фильме «Изгой».
– Ну,