не стоило одним прыжком перемахнуть через решетку и оказаться по ту сторону. Там-то уж точно найдется чем набить желудок… Но Урдак был достаточно благоразумен, чтобы не идти на поводу у своих желаний. А может, он слишком боялся Матушку Ночи. Пока еще боялся.
Урдак сидел на корточках, кончиками пальцев опираясь о палую листву. Сгорбленная фигура, более тень, чем кто-то живой. Фалды сюртука волочились по земле, смятый цилиндр то и дело сползал на лоб. Полчаса назад Урдак поймал в кустах пузатого крапивника и слопал его, не успела птаха даже пикнуть. Теперь пестрые перышки прилипли к костлявому подбородку, словно у него выросла куцая козлиная бородка.
Мистер Гош, верный друг и помощник, выглядывал из-за ворота сюртука. Урдак рассеянно гладил плюшевого медведя по макушке, приговаривая:
– Вы видите это, мистер Гош? Видите?
Он встряхнул своего друга, и мистер Гош кивнул. Разумеется, он все видит, пусть даже глаза-пуговицы болтаются на гнилых нитках.
Дом Матушки Ночи лежал перед ними как на ладони. Из укрытия Урдак видел двор, заросший сорняками, и саму Хозяйку. Матушка Ночи – высокая и тощая, кожа да кости, есть там совершенно нечего. Сгорбившись, она разглядывала некий белый сверток. Черные вороны кружили хоровод над ее головой. О! Как бы он хотел посворачивать этим птицам шеи и впиться зубами в трепещущую плоть! Но настоящий джентльмен должен держать себя в руках.
Матушка Ночи что-то сказала – Урдак увидел, как шевельнулись ее губы, – однако за птичьими криками не разобрал ни слова. Он вытянул шею и жадно принюхался. Пучки сальных волос над ушами задрожали. Легкий ветерок донес запахи мокрой травы и птичьего помета – явление такой большой стаи не проходит бесследно. Но вовсе не эти запахи хотел услышать Урдак. Он продолжал тянуть носом воздух, пока наконец среди многих ароматов не нашел тот, который искал. Нежный, теплый, сладкий… И от этого запаха рот у него тут же наполнился слюной и желчью.
– Там что-то вкусное, мистер Гош… – прошелестел Урдак, на полшага подбираясь ближе к ограде. – И я хочу это.
Мысленным взором он уже видел маленькие белые косточки, чувствовал терпкий вкус крови на языке. Вечный голод подстегнул его как плетью. Урдак пополз дальше, не спуская глаз со свертка в руках Матушки Ночи. Ему казалось, он слышит биение крошечного сердечка – эхо его стучало в ушах, как барабанная дробь, отзываясь дрожью во всем теле.
Колючая плеть ежевики вцепилась в запястье, острые шипы оцарапали кожу. Урдак отпрянул. Мотнувшаяся голова мистера Гоша ударила его по горлу, и он остановился. Недоуменно посмотрел на медведя, а мгновение спустя улыбнулся.
– Да, вы правы, мистер Гош. Время еще не пришло…
Урдак сплюнул горькую слюну. Голод кислотой жег желудок, но любую пытку можно вытерпеть, если помнить о награде, которая ждет в конце. А пока… Длинная рука метнулась в темноту. Пальцы сомкнулись на крошечном тельце зазевавшейся землеройки, одним движением сломав зверьку хребет. Урдак проглотил добычу целиком, мучительным усилием, но ничуть не боясь подавиться.
Подняв взгляд, он увидел,