Гражданской был? – поинтересовался Алексей.
– Да кем… Взводным был. Ротой одно время командовал, под Перекопом. Потом, когда сокращение началось, предлагали кадровым командиром стать или инструктором, отказался. Не по мне сопли подтирать.
– Странно, – пожал плечами Курманов. – Я думал, ты не меньше, чем комполка.
– Ну, какой из меня комполка… – смутился Иван. – Ни грамоте толком не обучен, ни желания не было. Это ты у нас до комиссара бригады дослужился. А мы что…
– Я ведь не просто так спрашиваю, – построжел взглядом Алексей. – Мне начальник губрозыска нужен, а у тебя опыт. Ты с какого года в партии? В том смысле, в эркапэбе? Если в эсэрах состоял, это хуже.
– Да я вообще ни в каких партиях не состоял – ни в большевиках, ни в эсерах. Потому даже комбатом не стал.
– Как так? – удивился Курманов. – А как же тебя начальником трансчека назначили?
– А меня никто о партиях не спрашивал, – пожал Иван плечами. – Из Череповца в волость курьер прискакал, бумагу привез – вот, есть решение укома ВКП(б) командировать в распоряжение трансчека товарища Николаева. Прибыл в Чека, там сказали – принимай двух агентов. Один, совсем молодой парнишка, из реалистов, фамилию запамятовал, а второй солдат из слабосильной команды. Как там его, Рябушкин, кажется? Я тогда подумал: на кой мне инвалид, а тут выходит дылда, ряха с сажень. Думаю, ни хрена себе, слабосильная команда! Мне потом мужики рассказывали, что этот… слабосильный, в синематографе перед сеансами гирями народ развлекал.
– Мусик Рябушкин, – кивнул Курманов. – Знаю такого. Он всю Гражданскую в Череповце просидел. Ты же на фронт раньше меня ушел, а мы с ним еще восстание в Шексне ликвидировали.
– А что, у нас еще и восстание было? – удивился Иван.
– А то… – хмыкнул Алексей. – Почитай, половина волостей против продразверстки выступила. А в Чуровской волости белогвардейцы целый полк собрали, станцию Шексну захватили. Дрались, пока из Вологды да из Петрограда бронепоезда не подошли.
– Много народа побили?
– Кто ж его знает? – досадливо поморщился Алексей. – Бронепоезда вначале по деревням стреляли, что вдоль железки. Кое-где ни одного дома не осталось… Королев, военком, приказал, чтобы пристрелочными били и народ бы успел уйти, но кто успел, а кто не захотел… Война. Жалко, учителя старого расстреляли, не разобравшись. Когда мужики собрались, он перед ними выступил, отговаривал. Многие послушались, по домам разошлись. А когда карательный отряд пришел, стали расспрашивать, один мужичонка и вылез – вот, дескать, учитель Смирнов призывал к восстанию! Ну, старика и расстреляли. Потом, конечно, разобрались.
– А с этим, с мужичонком-то, что?
– А что с ним? Он на своем стоял – слышал и все тут! Слышал, как говорится, звон, да не знает, где он. Может, учитель ему когда-то неуд за поведение поставил?
– Мусик Рябушкин?
– Ну, после трансчека его в губернское Чека перевели, в начальники особого отдела. Когда в Воскресенском мужики бучу подняли, он туда с отрядом прискакал,