а еще кто-то. Мать старательно рисовала много лет генеалогическое древо, но не до всего могла докопаться, вот и с французом непонятки. Восемнадцатый век, поди выясни, где его корни. В детстве не волновало. Чистых немцев не так много осталось, да и жили мы на стыке польской и чешской границы, которых фактически давно не было. Запросто работали у соседей и гуляли с тамошними девчонками, а затем женились. Никого такие вещи не волновали. А эти мигранты просто наглые, и требовалось поставить их на место.
Короче, пошел я в межевропейские охранные части, ведь кто-то обязательно проговорится про мой «подвиг». Тюрьмы как раз не боялся, а вот того турка – да. Могли и порезать на куски. У них клановость до сих пор в почете, потому и могут задавить кого угодно. Полиция ж за преступление забирает, да не всех сразу. Есть кому продолжить дело.
Призыв давно отменили, и никто особо не смотрел на добровольцев. Их всегда не хватает. Подписал контракт – вперед. Причем сознательно отправляли служить далеко от родных мест, перемешивая людей из разных концов Европы. Мы считались не армией, а силами поддержания порядка. Когда полиция боится зайти в квартал сомалийцев, оказываем помощь. Делали официально именно то, за что чуть не загремел за решетку. Заходили, выбивая двери, и всех буцали до полусмерти, стоило криво посмотреть. Но только когда команда. А пока «фас» не прозвучит, стоим и терпим летящие камни, используя щиты и слезоточивый газ. Мы были псы, стоящие на охране порядка, а я хотел стать волком.
Где-то через год мне надоело, поскольку оторваться не так часто выходило, и попросился в корпус быстрого реагирования. Вот это уже была настоящая армия. С бронетехникой, артиллерией и самолетами-вертолетами. Где нашего друга-диктатора свергают, там мы высаживаемся и наводим правильный порядок. Устраивающий Европу. Три с лишним года мобильной пехоты. Семь высадок по Ближнему Востоку и Африке. А потом я получил право на оплату учебы в университете и… стал академиком, преступившим закон. Но это уже совсем другая история.
Ладно, торжествовать пока преждевременно. Странности повсюду, но в рамках задачи. Плитка на стенах, ничуть не похожая на привычную, окно с огромным стеклом. Нет, как изготовляется и используется данный материал, представление имел и даже видел пару раз в музее. По-моему, и в Африке уже окна из прозрачного пластика. Производство стекла лет тридцать признано экологически вредным. Все-таки прошлое. В обычном бытовом смысле я много чего не знал и не подозревал, что умели делать такие большие. Судя по первому взгляду, впереди масса открытий, но это ожидаемо, хотя странная картина выходит. Наряду с дорогущим окном побитые стены и облупившаяся краска. Полы покорябанные, будто нельзя починить. Нет, читал про бедность и отсутствие минимального обеспечения потребностей полноправных граждан, но, кажется, все гораздо хуже обстоит, чем описывали историки.
Наличие трех других кроватей тоже не успокаивает. Люди на них отсутствуют. Дорого? Почему тогда