домик, ютившийся на маленьком островке посреди черного омута.
Подселенке всегда было интересно загадывать наперед форму сердечного домика. Она думала, что у Цветы это будет нечто лесное, может, дупло или ямка в корнях. Что-то радикально отличающееся от ее принцессьей комнаты.
Домик действительно отличался. В бордово-красном свете на крошечном островке стоял узкий сарайчик, похожий на строение дачника, у которого только сотка земли, а он еще хочет грядки. Не совсем лесное, конечно, но все же деревянное.
Бесена огляделась в поисках охранника – части иммунной системы, защищающей душу. Того нигде не было, но если бы он и имелся, то все равно не смог бы помочь – омут Цветы уже походил на море, и берега его затерялись вдали. Черная вода подобралась к самому сердечному домику, почти поглотив остров, на котором тот стоял. Кое-где тягучие волны облизывали стены, и на рассохшемся дереве оставались выпуклые капли, похожие на птичьи глаза.
Бесена подплыла к крылечку и, поднявшись, забралась внутрь сарайчика, словно в шкаф – до того внутри было тесно. Но ей места хватило. И хозяйке домика тоже.
Дух Цветаны парил над полом. Карие глаза уже были открыты, но выглядела она оглушенной. Внутренняя Цвета только отдаленно походила на человека, а больше на дерево. Вместо ног у нее были корни, на голове – зеленые иглы, сизый мох и папоротник, словно кусочек лесной подстилки. Кожа была темно-коричневой, блестящей, как отполированное дерево, с темными бороздками трещин. В этих разрывах сияли, словно светлячки, зеленые огоньки, и от них тянулись, оплетая стены домика, длинные мерцающие стебли, похожие на хмель. Где-то они совсем высохли, где-то чуть подвяли, а мелкие листья да крохотные чешуйчатые шишки местами пожелтели, словно в сердечном домике наступила осень. Эти стебли, догадалась Бесена, и были нитями связи, которыми дух пришивался к телу. Раньше она такого не видела. Нити связи человеческих душ походили на мягкую светящуюся шерстяную пряжу.
Больше сомнений не было. Дух, а не душа.
Подменыш.
Ух, вот так история, похвастается потом другим бесам!
В конце октября, когда дни коротки и пасмурны, а ночи длинны и темны, подселенцы сбивались в стайки и устраивали сходбища. Бесена обычно летала на пустырь недалеко от Тихого Омута. В темноте пышно разросшиеся там пшеничнозолотистые метелки вейника казались бегущей водой.
На сходбищах бесы делились своими приключениями и историями людей, чьи души они щипали. Раньше Бесена слышала там о подменышах, но потом они совсем перевелись, и больше никто не рассказывал о духах в человеческих телах. Только старые бесы могли похвастаться подобной встречей.
А в прошлые времена, бывало, среди людей гуляли слухи о том, как их хороших, красивых детей уносили лесные духи, а взамен оставляли своих – болезненных, глупых, злых, – которые рано умирали или превращались в деревянные чурбачки. Сказка – ложь, да в ней намек. Лесные дети в самом деле редко доживали до взрослых лет – куда чаще они увядали,