все еще пронизывает город. Питер может быть ярким, зеленым и солнечным, но лишь иногда и по чуть-чуть. В остальное время здесь царят темнота и холод. Я не люблю Питер, да и он меня, кажется, тоже.
– Тогда зачем ты туда едешь?
– По личному делу. Я еду к матери, которая, кажется, сошла с ума.
– Почему ты так решил?
– Это очень долгая история, сейчас я не готов о ней говорить.
– Тебе и не придется, – сказал невесть откуда взявшийся бородатый провожатый, – Я обо всем договорился, пойдем.
– С кем договорился? – не понял Никита.
– Пойдем, сейчас сам все увидишь.
***
Так не сумевшие любить встречают осень – кутаясь в пальто, в кафе скрываясь.
Корицей свои раны присыпают, глаза в кофейной гуще утопив.
Читают книжные романы, глядят в окно.
И первый снег как белый порошок. Дым сигаретный, сахар над абсентом.
Ночь так темна, хоть выколи глаза.
Как будто дикий джаз поможет им забыть. Уснуть и видеть сны.
Своей печалью до краев полны, глаза пустые над кофейной гущей.
ГЛАВА IV. У воды
Отца не было. Мать все время проводила на работе и не смогла отпроситься даже на похороны собственной матери. Нянечка в детском саду – это очень ответственный пост, покидать который нельзя.
Никита не помнил, когда мать начала приносить домой еду из детского сада. Скорее всего, после смерти бабушки. Бабушка бы такого не допустила. Бабушка была доброй, настоящей, живой и любящей матерью для своих детей и внуков. С ней прошли первые годы Никитиной жизни.
Но бабушка умерла от рака. Умирала долго – два или три года. Состояние бабушки постепенно ухудшалось, а лечение помогало все меньше. В последний год она уже не вставала.
Весной бабушка последний раз выходила на прогулку с Никитой и дедушкой. Тот раз остался в памяти у Никиты как случай, когда незнакомый человек впервые его ударил. Ударил сильно, неожиданно и со спины.
Дедушка пошел смотреть книги, которые продавались со скамьи во дворе. Бабушка была в инвалидной коляске, а в авоське у нее за спиной был мячик, с которым и хотел поиграть Никита. Но когда он полез за мячиком в глазах у него потемнело. Случайный прохожий принял Никиту за вора и огрел его своей тростью по голове. Были слезы, крики, выяснение отношений, а потом бабушка сказала, что больше гулять не пойдет.
С тех пор бабушка уже не выходила на улицу. Она умирала. Умирала постепенно и долго, мучаясь от боли. Когда ноябрьский ветер свистел в трубах и крышах, бабушка всегда говорила: «Питерские покойники воют». Получить морфин для обезболивания в то время было очень сложно. Бабушка угасала и вместе с ней угасал дед. Последнее время бабушка уже не могла вставать. Запахи ароматной выпечки и котлет окончательно сменились в доме на запахи болезни и лекарств.
Дни тянулись за днями, пока однажды вечером, лежа в своей кровати, которая была прямо за стенкой от бабушкиной,