мою сестру и ее идеальную жизнь позади. Лицом к лицу встретить своих демонов там, в голубой пустоте…
А вот фигушки! Я уже сожалею о своей достойной подростка браваде. Если Саммер думает, что я просто-таки мечтаю об одиночном плавании, то ща я опущу ее с небес на землю! Оставшись там совсем одна, я уже через полдня просто сойду с ума.
– Да шучу я! – радостно кричит Саммер. – Ты и вправду думаешь, что я позволила бы тебе пересекать океан в одиночку, когда тебе и так уже пришлось несладко? А потом, я люблю тебя, Айрис! Я хочу быть с тобой! Не видишь, как это классно? Я буду полностью в твоем распоряжении до самой Африки. Только в твоем. У-у, Няшка! После того как мы так долго жили по отдельности, представляешь, как это нас опять сблизит? Я впервые от чего-то в таком восторге!
Она забывает, где находится, и кидается обнять меня. «Соломон» опасно кренится. Кидаюсь всем телом на правый борт и посильней налегаю на весла, чтобы этот праздник воссоединения не знаменовался незапланированным купанием в морской воде.
Глава 4
Нежданчик
Просыпаюсь в кокпите «Вирсавии», лежа на боку на плоской длинной подушке сиденья и уткнувшись локтями в теплые тиковые планки у себя перед носом. Мое тело покачивается в такт убаюкивающему ритму тропического моря, и легчайший береговой ветерок – отголосок ночного бриза – щекочет мои голые руки и ноги.
Одеяла нет. Спала я в нижнем белье. Сажусь и впервые после приезда смотрю на Таиланд при дневном свете. Пляж Януи на рассвете тих и неподвижен, на песке в паре сотен метров от якорной стоянки темные точки – собаки. Сразу за пляжем берег достаточно густо зарос деревьями. Трудно связать эту идиллию с непомерно раздутым, пресыщенным мегаполисом, который я мельком углядела вчера вечером. Столики с пляжа убраны, рестораны скрыты за листвой.
Другие яхты, стоящие на якорях по соседству, – сплошь океанского класса. У каждой на корме лениво колышется флаг – со своего места замечаю звездно-полосатый американский и британский «Юнион Джек». На одной из яхт австралийский флаг, как на «Вирсавии». Экипажи этих лодок наверняка еще спят внутри. Вполне можно вообразить, что я – единственный живой человек на всем белом свете.
Саммер оставила в рубке миску с фруктами – чищу себе банан и выбираюсь на боковую палубу, чтобы выбросить кожуру за борт. В момент всплеска из-под корпуса выметаются темные силуэты. Прилипалы. Помню этих рыбок. Они постоянно сопровождали «Вирсавию» от одного залива к другому, ехали на халяву вместе с нами, прилепившись к корпусу и подкармливаясь выброшенными за борт объедками. Словно какая-то жутковатая придворная свита – куда королева со своей мантией, туда и они. Впрочем, банановая шкурка не в их вкусе – рыбки по-быстрому обнюхивают ее и уматывают туда, откуда появились.
Неотрывно гляжу вниз, вбирая в себя изумрудное тепло моря. Мы заякорены на глубокой воде, но вода такая чистая, что можно различить белеющий сквозь ее толщу песок. Я спала в лучшей в мире постели. Кокпит «Вирсавии» длиной аккурат в мой рост, и позвякивание