слова, которые она ляпнула. Правда заключалась в том, что не «люди говорят», а она сама придумала то, что было ей выгодно. И похоже, сделала она это преднамеренно.
О, у Алисы были далеко идущие планы! Возможно, они заключались в том, чтобы выдать за Алана Марту, ее некрасивую, да еще и бесформенную дочь. Но вряд ли бы это получилось – статус семьи маминой сестры в нашем сообществе был совсем невысок. А вот навредить нам, сглазить даже самый легкий намек на мое счастье стало бы бальзамом на душу Алисы. Считается, что зависть – типично женская черта характера. Сильный бьет наотмашь, слабая щиплется исподтишка. Алиса была из тех, благодаря кому до сих пор существует этот предрассудок.
Впрочем, она не одна такая! Когда мы жили в Красной Слободе, то вынуждены были делить большой дом с семьей папиного родного брата Бориса и его жены Агаты. Хозяйство вели раздельно, каждая семья – свое и на разных кухнях. Обширный подвал для солений и консервации поделили на три части, так как с нами жили еще бабушка с дедушкой.
Однажды я спускаюсь в подвал за маринованными виноградными листьями и вдруг на самой низкой полке в углу (чтобы никто не заметил?) обнаруживаю скомканную бумажку, проткнутую иголками с вдетыми нитками. Вынимаю иголки, разворачиваю бумажку. На иврите написаны имена: мамино, папино, мое и сестры Тани. Брат в тот момент еще не родился. Я не могла понять, что это значит, но была смущена. Сердцем почувствовала что-то неладное.
Решилась рассказать об этом только Наре. Выслушав мой рассказ, она не на шутку испугалась и шепотом сообщила, что это колдовство, амулет для наведения порчи. Меня это поразило, но как в такое поверить? «А на кого наводилась порча?» – «Не понимаешь? На тех, чьи имена в записке!» Тогда я догадалась – это дело рук Агаты, жены Бориса.
Она никогда нас не любила, думаю, потому что завидовала. Особенно когда у отца дела пошли в гору. А Борис работал за одну зарплату, а потому и жили они хуже, чем мы.
Тяжело было покидать Красную Слободу и Нару, но от соседства с Агатой я избавилась с облегчением.
Не знаю, как для мамы и отца, но для меня после нашего переезда в Москву отношения с той самой тетей Алисой стали настоящим кошмаром. Пока мы жили в Красной Слободе, Алиса иногда присылала нам продукты. Понятно, что в 80–90 годы кое-где был дефицит продовольственных товаров. Но не у нас же, с нашим садом и огородом, с домашними заготовками, с богатым азербайджанским рынком! Благо, денег на рыночные товары папа зарабатывал достаточно. Но Алиса продолжала присылать нам по почте колбасу, консервы, муку. Знаете – зачем? Чтобы показать, что она живет не хуже нашего, а то и лучше – позволяет себе «помогать» родственникам.
Я уже тогда недолюбливала свою тетку и старалась не есть то, что она присылала. Мне, девочке с развитым воображением казалось, что угощения отравлены. Да, да, не удивляйтесь! Отравлены ее завистью.
В Москве Алиса задалась целью меня одеть. То подарит кофточку, которая оказалась мала ее толстой дочери, то платье. Это тоже делалось не от чистого сердца!