едставляли гораздо меньшую ценность, чем, к примеру, хороший инструмент. Рабами были каменщики и земледельцы, рыбаки и охотники, рудокопы и кожевники, кузнецы и портные, повара и уборщики. Даже надсмотрщики с кнутами и костяными дубинками и жрецы многоглазого бога Гуум-Тум-Буура – все были невольниками, собственностью громадных грозных хозяев. За плечами одних лежали уже многие поколения рабства, других лишь недавно доставили на остров мореходы-работорговцы. Когда-то невольники представляли разные племена, народы и расы, происходили из родов вождей, купцов, крестьян и ремесленников; но здесь все они превратились в единую расу рабов, и занимались тем, чем приказывали надсмотрщики. Впрочем, рабам, принадлежащим клану Теенг, жаловаться было особо не на что. Гиганты этого клана управляли рабами крепкой рукой и железной волей – но согласно справедливой целесообразности. Видимо, поэтому рабы Теенгов не бунтовали уже десятки поколений и практически не предпринимали попыток бежать. Впрочем, последних хватало на территориях других кланов, относящихся к рабам куда менее справедливо, да и крупное восстание отшумело лишь несколько десятилетий назад. Что ж – хоть заледенелые камни и не впитывают кровь, все её следы давным-давно исчезли с поверхности острова, а синие гиганты пополнили изрядно поределые ряды рабов новыми невольниками в обмен на китовый ус и моржовую кость.
– Послушание и покорность! – утром и вечером кричали жрецы на общесборовой площади перед сложенным из грубо тёсаных глыб храмом бога Гуум-Тум-Буура. – Послушание и покорность!
Такова была молитва, с которой люди начинали рабочий день, и с ней же ложились спать. Каменный Гуум-Тум-Буур глядел во все стороны восемью парами глаз и замечал малейшие проявления неповиновения. Этот бог был общим для всех людей острова, и ему они обязаны были поклоняться. Впрочем, клан Теенг не преследовал за молитвы своим старым богам – лишь бы в нерабочее время, не слишком долго и не слишком громко.
Мать рассказывала Роктару и Арии о богах их далёкой родины – прекрасных островов с суровой, но короткой зимой, зато с долгим и благодатным летом, краем красивых, весёлых женщин и сильных, жизнерадостных мужчин. Богатые урожаи, роскошные пастбища и цветущие сады – всё давало возможность жить сытно и счастливо, лишь бы работы не боялся, да руки росли из нужного места. Но красота края не спасала от набегов северных разбойников, и однажды, почти восемь лет назад, сил воинов их народа не хватило, чтобы спасти несколько посёлков от разора и уничтожения, а многих людей – от плена. Две женщины, уже носящие под сердцами детей, попали в руки пиратов и оказались проданы гигантам клана Теенг. Одна из них не смогла пережить рождения своей дочери; с тех пор мать Роктара заботилась об обоих детях, как о родных, и лишь эта забота удерживала её в мире, в котором уже не было надежды на жизнь с любимым мужем, погибшим при том же набеге на её глазах. Женщина была молода и красива, и многие мужчины рады были бы создать с ней семью – рабы клана Теенг вольны были жениться и заводить детей, пополняя ряды невольников. Но никто не смог заставить женщину забыть отца своего ребёнка. С каждым годом она становилась всё более усталой и безразличной, и от сушащей её болезни, называемой смертная тоска, не было средства у здешних лекарей.
Роктар распрямился, давая отдых натруженной спине. На соседней грядочке Ария тоже приподняла голову, улыбнулась, мазнув рукой по лбу и оставив грязный след. Работать дети-рабы начинали с пяти лет. Мать Роктара, представительница исконного народа земледельцев, была определена трудиться на грядках – скудных кусочках плодородной почвы, представляющих на сплошь скалистом острове невероятную ценность, и детей пока оставляли при ней. В клане Теенг всегда предпочитали, чтобы профессии у рабов передавались из поколения в поколение, от родителей к детям.
Внезапно взгляд Арии скользнул за спину Роктара, улыбка угасла. Роктар быстро оглянулся через плечо. Позади, в нескольких шагах, стоял мальчик-надсмотрщик Тахак, смуглый, с быстрым взглядом узких чёрных глаз и всегда презрительным изгибом тонких губ. Он был на три года старше Роктара и Арии, и раньше старался при каждом удобном случае поддеть её, дёрнуть за волосы, ущипнуть, впрочем, делая это так, чтобы Роктар не оказался рядом. Последнее время поведение Тахака изменилось. Он заговаривал с Арией, пытался звать на прогулки, предлагал мелкие подарки, и это не нравилось Роктару ещё больше, как, впрочем, и самой Арии.
Тахак небрежной походкой прошёл по тропинке между грядками, и, как бы нечаянно, толкнул коленом Роктара, присевшего на крайнем ряду. Взрослый надсмотрщик, стоящий в двадцати шагах, покосился, но промолчал. Рабочих рабов не полагалось обижать без причины, но Тахак – сын их старшины, который вскоре вполне может стать и баклаком – старшиной всех надсмотрщиков клана.
Роктар выпрямился и медленно встал, глядя в спину Тахаку. Тот остановился у грядки, на которой работала Ария, несколько мгновений молчал, раскачиваясь на носках, смотрел на девочку сверху вниз. Та, делая вид, что не замечает его, продолжала выдёргивать стебельки сорняков между побегами репы.
– Может, отдохнёшь немного? – заговорил Тахак. – Пойдём, пройдёмся. Не бойся, ничего за это не будет, раз ты со мной.
Не поднимая взгляд, Ария отрицательно