в центральном котле, – продолжал объяснять Тибурон, – где еще присутствует власть Лагигарда, они, в отличие от вольного, зовутся не рабами, а наемниками, вне зависимости, воин ты или трудишься в шахте. Все потому, что по бумагам в государстве рабства нет. Только наемники, которых уайнэ сдают всем желающим, при этом выплачивая налоги. Людям нужно отработать положенный срок да выкупить свободу, после чего с них снимут ошейник. Так продолжалось до тех пор, пока вольный котел не обособился, и вот там-то рабство стало процветать, ведь для уайнэ это было дешевле, а значит выгоднее. Теперь в Расад-Пад проходят в основном торги да передержки в резервациях, после чего всех уводят на север, где продают в служение кланам.
Именно за окончанием процесса оценки товара охотники сейчас и наблюдали.
– Я не знала об этом. Никогда не забиралась так далеко на юг, – проговорила Кара, не в силах скрыть того шока, что она испытала. Получается, ее мать так же провели через эти бараки, назначили цену, а после продали Эсгладосу, который пользовал ее плоть, покуда было желание.
Волчица почувствовала, как опустошение, пришедшее с этим осознанием, стало сменять злость, и она едва слышно зарычала.
– Ими торгуют в открытую, а ты сказал, что здесь это вне закона.
– Лишь на бумагах. Пусть столица и против того, что уайнэ поставляют рабов и воинов вольному котлу, сам Расад-Пад имеет со сделок хороший процент. В городе можно заранее заключить договор с кланами, дать отдохнуть людям после перехода, чтобы те не погибли в пути, набрать провизию. Тут находится перевалочный пункт в оба направления, и каждый, кто причастен, получает за это металл. Даже тот, кто должен пресекать всю незаконную деятельность уайнэ.
Тархельгас видел, что волчица сдерживает себя, чтобы не вмешаться, но даже если они освободят пару десятков людей ее народа, к чему это приведет? Справедливости волколаки не добьются, лишь все усугубят как для себя, так и для несчастных, а торговля продолжится вновь, словно ничего и не было.
Систему изменить нельзя. Только приспособиться.
– Идем, – Тархельгас окликнул Кару, потому как своим видом они уже начинали привлекать ненужное внимание наемников тротс. Неприятности охотникам сейчас ни к чему, особенно когда Тибурон бы и сам с радостью присоседился к волчице, чтобы утолить нестерпимую жажду. – Насколько я помню, рынки уже не далеко.
Не сразу, но Кара все же смогла успокоиться и прийти в себя после увиденного. Одно дело знать о рабстве, жить в этом мире и даже являться его частью, а другое видеть наяву, как губятся жизни людей, прекрасно представляя, какая судьба ждала их впереди.
Однако таков ход вещей, и не важно, устраивал он волчицу или нет.
Отвлечься Каре, как ни странно, помогла суета рынка, где ей предстояло во всей красе проявить свои таланты. То, что волчица способна выбить себе выгодную сделку, Тархельгас заметил еще в доме заказчика, поэтому и здесь не стал ей мешать, зная, что она справится многим лучше него. Видно, постоянная