раздельщиков, которые взмахом фленшерных ножей легко и даже изящно рассекали как бумагу толстые, до 20 сантиметров и более, пласты сала, делая в них почти метровые надрезы и загружая их в жироваренный котел. Однажды один из тяжеловесов из состава научной группы базы решил попробовать свои силы и попросил нож у раздельщика. Размахнувшись, он изо всей силы ударил по пласту сала, но нож, к его и нашему удивлению, вошел в пласт сала всего на 2—3 сантиметра.
Переоборудование флотилии «Алеут» для работы на жидком топливе позволило флотилии оторваться от берегов, и в 1957 году начался пелагический период ее промысла и продвижение на восток к Командорским и Алеутским островам. Китов разных видов было много, и часто часам к десяти уже передавалась команда: «Прекратить охоту!» Это означало, что китов уже добыто столько, сколько может обработать база. А может, и больше.
В те годы, как правило, с китов снималось только сало, а у кашалотов отделялась еще и голова. Мясо усатых китов использовалось лишь в очень небольшом количестве. Своих морозильных установок на «Алеуте» не было, а транспортные рефрижераторы, называемые китобоями для простоты и за сходство набора букв жирафами, не успевали морозить мясо и транспортировать его во Владивосток. Частично использовались кости китов для производства муки. Гигантские туши китов через слип выбрасывали в море. Эти огромные плавающие останки морских исполинов, называемые китобоями почему-то шашлыками, отмечали путь базы. Суда, следующие к флотилии, натыкались на эти останки и понимали, что вышли в район работы флотилии.
Хорошим ориентиром являлся также тяжелый, без преувеличения тошнотворный запах от переработки китов, который буквально повисал в воздухе и в безветренную погоду давал о себе знать задолго до появления китобойной базы на горизонте. Когда переходишь с судна на базу, то к горлу подступает тошнота и кажется, что к этому запаху никогда невозможно привыкнуть. Но проходит очень короткое время, буквально минуты (для разных людей это время может быть различным), и запах перестает ощущаться. Однако я знал научных сотрудников, которые так и не могли привыкнуть к этому зловонию, ежедневному, ежеминутному, от которого, как поется в песне, «не спрятаться, не скрыться». (Правда, в песне говорится про любовь.) Как влияет, вернее, влиял этот запах на организм человека (хорошо априори вряд ли), установить уже никому не удастся.
Анализируя материалы промысла, можно говорить, что даже тогда, когда китов было много, нарушения правил ведения промысла пусть относительно небольшие, но были. Хотя инспектор на базе при этом присутствовал и уже тогда нарушения не передавались в IWC. Вообще, советская национальная инспекция по китобойному промыслу заслуживает того, чтобы на ней и ее работе остановиться отдельно.
Глава 2
Национальная инспекция по китобойному промыслу
Советский Союз в лице президиума Верховного