горестях этого ужасного дня нижняя губа Лики снова заплясала тарантеллу. Номер отеля растворился, и она вновь оказалась на склоне, сверху сыпал частый мелкий снег, который так и норовил забиться за шиворот, лез в глаза и нос. А резкий ветер обжигал кожу и горло при каждом вздохе. Не было рядом инструктора, люди спешили вниз, желая укрыться от разыгравшейся непогоды.
И ей ничего не осталось, как спускаться самостоятельно, потому что пурга усиливалась, а с фуникулером произошла какая-то неполадка. И Лика побрела на канатку, со скрипом спускающую под откос креслице за креслицем. Там ей только с третьей попытки удалось взгромоздиться на желтую пластиковую сидушку. Это был тот еще фокус! Посадку нужно совершать быстро, запрыгивая в двигающееся креслице, при этом держать в руках лыжи и палки. У нее падали то лыжи, то палки, то ее сбивало с ног дурацкое желтое кресло. За ней собралась приличная очередь желающих уехать, и многие из них не стеснялись отпускать комментарии по поводу ее неуклюжести. Как они не понимали, что она едва двигала ногами, скованные тяжеленными, неудобными ботинками?! Это было во всех отношениях ужасно, за ее позором наблюдало море людей, и она не знала, куда деваться от их насмешливых взглядов.
Но самое кошмарное началось потом, когда спустилась на канатке до определенного уровня, а дальше поехала куда-то не туда, присоединившись к толпе, которая рванула вниз через лес. Ребята с гиканьем помчались напролом, не обратив на Лику ровным счетом никакого внимания. И очень скоро она осталась одна в сумрачном лесу, на довольно узкой дорожке, ожидая в любой момент нападения волков или Снежного человека. Лыжи вели себя самым паскудным образом: то цеплялись за корни деревьев, вылезшие из снега, то разъезжались в разные стороны, то наскакивали одна на другую. И каждый раз она падала, падала, падала. Иногда лыжи отстреливали, и тогда ей приходилось барахтаться по пояс в снегу, извлекать треклятую лыжу на свет божий и снова прикреплять ее к ботинку. Редко эта манипуляция удавалась с первой попытки, зачастую ботинок соскальзывал, не желая попадать должным образом в крепление, лыжа отъезжала, и за ней нужно топать, подгребая второй лыжей, Лика несколько раз сваливалась с тропы и начинала по новой борьбу за выживание.
Наконец, она поняла, что больше не может бороться с холодом, голодом и собственной неуклюжестью. И, оказавшись в очередной раз в сугробе, не вписавшись в поворот, она решила, что здесь и умрет, ибо сил не осталось «зовсим», как говорил какой-то украинский юморист. Ой, не до юмора было Лике, барахтающейся по уши в снегу. Совсем не до юмора!
И в этот момент мимо нее пролетел лыжник, лихо вошедший в этот самый поворот и, обдав снегом погибающую в своем сугробе Лику. За ним со свистом пролетел еще один, крикнув: «Давай, Танюха, догоняй, ты чего там копаешься?» Но вместо Танюхи показался мужик, азартно преследующий предыдущих лыжников, он-то и заметил снежное ископаемое под толстой пихтой.
– Помощь нужна? – надменно поинтересовался он, притормозив.
– Обойдусь, –