выходившая в приемник. Оба натянули маски, отрегулировали приток кислорода.
– Готов? – спросил Клейтон.
– Готов.
Они напряглись, ухватились за ручки возле двери. Клейтон нажал кнопку. Дверь скользнула в сторону, и внутрь со свистом ворвался порыв ветра. Оба низко пригнулись и, с усилием одолевая напор ветра, вошли в приемник.
Это помещение футов тридцать в длину и пятнадцать в ширину служило как бы продолжением станции, но не было герметически непроницаемым. В стальной каркас стен были вделаны щитки, которые в какой-то мере замедляли и сдерживали воздушный поток. Судя по индикатору, здесь, внутри, ветер дул со скоростью тридцать четыре мили в час.
«Черт, какой ветрище, а придется еще беседовать с карелланцами», – подумал Клейтон. Но иного выхода не было. Здешние жители выросли на планете, где ветер никогда не бывает слабее семидесяти миль в час, и не могли выносить «мертвый воздух» внутри станции. Они не могли дышать там, даже когда люди уменьшали содержание кислорода до обычного на Карелле. В стенах станции у них кружилась голова, и они сразу пугались. Пробыв там немного, они начинали задыхаться, как люди в безвоздушном пространстве.
А ветер со скоростью тридцать четыре мили в час – это как раз та средняя величина, которую могут выдержать и люди, и карелланцы.
Клейтон и Неришев прошли по приемнику. В углу лежал какой-то клубок, нечто вроде высушенного осьминога. Клубок зашевелился и учтиво помахал двумя щупальцами.
– Добрый день, – поздоровался Сманик.
– Здравствуй, – ответил Клейтон. – Что скажешь об этой погоде?
– Отличная погода, – сказал Сманик.
Неришев потянул Клейтона за рукав.
– Что он говорит? – спросил он и задумчиво кивнул, когда Клейтон перевел ему слова Сманика.
Неришев был не так способен к языкам, как Клейтон. Он пробыл здесь уже восемь месяцев, но язык карелланцев все еще казался ему совершенно невразумительным набором щелчков и свистков. Появились еще несколько карелланцев и тоже вступили в разговор. Все они походили на пауков или осьминогов, у всех были маленькие круглые тела и длинные гибкие щупальца – самая удобная форма тела на этой планете, и Клейтон частенько ловил себя на том, что завидует им. Для него станция – единственное надежное прибежище, а для этих вся планета – дом родной.
Нередко он видел, как карелланец шагает против ураганного ветра: семь-восемь щупалец намертво впивались в почву, а остальные тянулись вперед в поисках новой опоры. Или же они катились по ветру, словно перекати-поле, плотно обвив себя всеми щупальцами, – ни дать ни взять плетеная корзинка. А как весело и дерзко управляются они со своими сухопутными кораблями, как лихо мчатся по ветру, точно гонимые им облака.
«Что ж, зато на Земле они выглядели бы преглупо», – подумал Клейтон.
– Какая будет погода? – спросил он Сманика.
Карелланец на минуту призадумался, втянул в себя воздух и потер два щупальца одно о другое.
– Пожалуй, ветер еще немного усилится, –