совета рыночных старшин, вы стали получать хорошее жалование, должно позволить нам с Мериан обустроиться на нашей земле.
То, что я являюсь для всех эсквайром, еще не дает мне прибыли. Надо, чтобы все выглядело натурально, понимаете? Вы заработали, дали денег дочке с зятем, чувствующим нужду. Это ведь святое дело? Мы с вашей помощью вкладываемся в землю и замок, потом якобы получаем прибыль от земли и так далее. Ни тени фальши, мистер Уилфрид!
Эксетер еще не знал такой должности «глава совета рыночных старшин», так пусть узнает! Пусть каждый говорит о том, что с приходом на эту должность вас, Уилфрид, порядок на рынке стал образцом для подражания во всей Англии. Пусть ваше управление останется в истории города примером порядочности, честности и исполнительности.
– Эдванс, – огладил седую бороду Шеллоу Райдер, – мне семьдесят два года! В этом возрасте нужно думать совершенно о другом…
– Вы в прекрасной форме, мистер Уилфрид, – не без лести возразил зять. – А вскоре мы с Мериан обзаведемся детьми, и вам просто некогда будет скучать и думать о том, что дни сочтены. Кроме того, нужно держаться на плаву еще и по другой причине: ваша младшая дочь, даже вместе с миссис Энни, не сможет продолжить дело! Так что вам еще и ее следует выдать замуж.
– Но как? – развязным жестом пьяного человека, взмахнул руками старик-лабазник.
– Что как? – не понял Эдванс.
– Как я выдам ее замуж, Джо? Сам подумай! Те, кто вертятся вокруг Синтии, …просто опилки! Ни в одном из них нет настоящего мужского ствола, понимаешь?
– Не понимаю.
– Тогда, – добавил заговорщицки Уил, – повернем иначе. Тот, кто будет рядом с Синтией, рано или поздно узнает нашу общую тайну, ведь так? Что молчишь? Белый ром еще недостаточно вскружил мне голову, правда?
Рядом с ней должен быть человек, которому бы и мы с тобой полностью доверяли. Есть в твоем окружении хоть кто-то, на кого можно было бы положиться? Нет? Вот то-то и оно. И в моем тоже таковых нет. А сама она, дай только волю, найдет такого проходимца, что за год разметает все, что оставил нам Ричи. Время идет, Эдванс. Не спорю, наш небесный господин отмерил мне достаточно здоровья, но, как ни крути, с каждым днем я все равно не становлюсь моложе. Мой вчерашний сон может оказаться в руку.
– Какой еще сон?
– Мне, – признался хлебопек, – он сегодня приснился, мой мальчик Ричи. Он всегда мне снился ребенком, понимаешь? Ребенком. И снился так потому, что я его только таким и помню, а сегодня… Он был во всем черном, траурном. Сидел на кладбище и засыпал руками могилу. Я спросил его: «Кто здесь лежит, сынок?» И знаешь, что он мне ответил? «Здесь похоронен я, отец». Можешь себе представить, как я испугался! Начал его расспрашивать, а он встал и говорит: «Не торопись, отец, с вопросами, вот приду к тебе и все расскажу…»
Когда я проснулся, отчего-то подумал, что он все же погиб, мой сынок, и, обустроившись на том свете, хочет забрать меня с собой. Вот потому я и пью.
– Будет вам, Уилфрид, – успокоил его зять, – если такое,