лицо заливает жаром. – Вернее, о Натане… Нет, о детях.
Станислав поставил бокал на стол, внимательно посмотрел на нее и мягко попросил:
– Джессика, успокойся, пожалуйста. Я выслушаю все, что бы ты ни сказала.
Джесс чувствовала себя крайне неловко. Она вздохнула и едва слышно прошептала:
– Стан, злись, пожалуйста, на меня. Это я не хотела отпускать от себя детей.
Она пыталась смотреть ему в глаза, но у нее плохо получалось. Казалось, он видит ее насквозь со всеми ее жалкими потугами на решимость. Стан вздохнул, снова подхватил бокал, но всего лишь крутил его в руках, разгоняя драгоценный напиток по прозрачным стенкам.
– Ты не меняешься, Джесс, и все так же защищаешь моего брата.
Он посмотрел на нее, и в его взгляде проскользнула усталость вперемешку с застаревшей болью, больше похожей на печаль. Но отчего-то Джесс хорошо чувствовала его и понимала. Тому, кому больно, легче понять чужую боль.
– Неужели ты думаешь, что я поверю в то, что ты говоришь? Нет! Я, конечно, верю, что тебе тяжело отпускать мальчиков от себя, но, Джесс, с чего ты взяла, что ты будешь их подолгу не видеть?! Да хоть живи здесь постоянно! Твоей помощи мы будем только рады. Почему ты решила, что я должен из-за чего-то злиться на тебя?
Джесс смутилась. Она чувствовала, как краска заливает щеки, и жар охватил ее с ног до головы.
– Стан, но ведь это я готовила мальчишек, а не Натан.
– Охотно верю, Джесс. Ты – талантливый маг, но решала не ты, ты лишь согласилась скрыть силу детей. И не надо убеждать меня в противоположном. Во-первых, это неправда, а во-вторых, ты не умеешь врать.
Он говорил серьезным, почти суровым тоном, но его серо-мизурдовые глаза смеялись. Станислав явно потешался над ней и ее смущением, и это придало ей силы.
– Стан! Но я ведь тоже промолчала, хоть и видела тебя куда чаще, чем твой брат. – В его взгляде было столько иронии, что она замолчала, а потом сердито произнесла: – Не смотри на меня так, словно я – ребенок.
Станислав тихо рассмеялся.
– Вот никогда не смотрел на тебя подобным образом.
Джесс почувствовала, что разговор сворачивает не в ту сторону. Она слегка нахмурилась и постаралась придать себе серьезности.
– Стан, мне бы очень не хотелось ворошить прошлое. Еще на свадьбе я тебе все объяснила и повторю еще раз. Ты тогда не захотел увидеть во мне меня саму, а я не захотела становиться безмолвным приложением к тебе. И давай не будем больше возвращаться к этой теме. Я слишком тебя уважаю, чтобы говорить эти неприятные слова.
Станислав мрачно смотрел на нее и тихо произнес:
– Хорошо. Но только один вопрос. С чего ты решила, что я не захотел принимать тебя такой, какая ты есть? И почему ты должна была стать безмолвным приложением ко мне? Объясни хотя бы это.
Джессика тяжело вздохнула. Поднимать эту тему было неприятно. Очень. Но спустя столько времени он имел право знать.
– Не надо было ни с кем обсуждать мою кандидатуру.
– Что?! – На лице Стана отразилось