глухим. – Какой-то подонок размозжил голову – то ли палкой, то ли битой – и бросил подыхать на улице.
– Плохо. В смысле – соболезную…
– Если вы уделите мне несколько минут вашего драгоценного времени, я поведаю эту трагическую историю.
Девушка заколебалась:
– Идёт, только я… мне в контору надо… Я мигом, кабанчиком метнусь, туда-сюда и…
– Я вас уверяю, это не займёт много времени, а потом мы вместе решим, что ещё надо сделать.
Девушка обречённо вздохнула, посмотрела по сторонам, куда бы поставить велосипед, явно намереваясь прислонить к какому-либо памятнику, но раздумала и бросила на землю.
– Прожили мы с моей Галочкой вместе без малого сорок лет, – мужчина опустил голову, словно постигая смысл сказанного и проверяя, не ошибся ли в цифрах. – Да, сорок лет… И всё оборвалось в один момент. В тот вечер Галочка задержалась на кафедре. Я пришел домой, уже поздно – её нет. Позвонила – говорит, всё, мол, уже убегаю… Ты, наверное, голодный, потерпи, котик, скоро приду, я тебе курочку купила… Курочку…
Час прошел, два, третий пошёл. Телефон отключен. Я сначала злился, а потом вдруг отчётливо понял: случилось что-то страшное, уже непоправимое, уже – навсегда. Руки дрожат, ни сидеть, ни лежать – ничего не могу. Идти куда-то искать в ночь – а вдруг разминемся, она придёт, а меня нет – испугается. Да и куда? Вокруг дома разве что, а в парк – ничего не увидишь, фонарей нет, тьма египетская…
Наконец решил позвонить. Сначала набрал номер ближайшей больницы. Подождите, как, говорите, фамилия? Радзиловская? Приезжайте…
Её, лежащую в луже крови, нашли случайные прохожие. Вызвали «скорую», та и приехала-то быстро, но всё равно поздно… Она скончалась по дороге, на руках у врачей, не приходя в сознание… Травмы, несовместимые с жизнью…
– Да вы присаживайтесь, – старик чуть подвинулся. – А знаете, с чего начались наши отношения? Не поверите – в молодости я был жутко стеснительным. К девушкам тянуло, но совершенно не представлял, как знакомиться, о чём говорить. К Гале – красавице, она только перевелась из педагогического – даже подойти боялся. Всегда неприступная, смотрит на всех строго так… Меня, наверное, и не замечала. Да и с чего бы ей обращать на меня внимание? Вечеринок я особо не жаловал, танцулькам предпочитал библиотеку. Был, как вы сейчас называете, ботаником…
– Задрот.
– Что – задрот? – старик опешил.
– Не что, а кто. Ботаном уже никто сейчас не называет.
Старик пожевал губами:
– Ладно, пусть будет задрот. Хотя… слово какое-то… не очень… Да, так, о чем это я? А, подойти и пригласить в кино, в театр? Очень боялся оказаться в глупом положении: а вдруг получу от ворот поворот, и вдобавок она ещё и смеяться будет? Или посмотрит в глаза и прочтёт там все мои желания, мягко говоря, нескромные…
…В тот вечер случилось самое что ни на есть чудо. У друга был день рождения. Праздновали в общаге, народу – тьма, постоянно кто-то входил и выходил. Меня поставили на ответственный