и ее мужа она не успела. Зато успела к решению вопроса, что делать с Ритой.
– Тут и решать нечего! – сказала тетя Люба, не дослушав сбивчивые резоны родственников, и начала собирать Ритины вещи.
Ритина мама со своей старшей сестрой виделась редко, потому что жили в разных городах, поэтому маленькая Рита тетю Любу помнила смутно. Однако ей сразу понравилось то, что тетка не стала гладить ее по голове и называть сироткой, и еще, тетя Люба не носила черный платок. У нее была обычная прическа – пышно взбитые волосы, крашенные хной. И платье на ней было не черное, а самое обычное, даже, кажется, в цветочек – дело происходило летом.
Родственники отца пытались возражать – исключительно из вредности, как объясняла Рите тетя Люба через много лет. В качестве аргумента они выдвигали тот факт, что тетя Люба никогда не была замужем, но имела дочь. И где, мол, взять силы еще на одного ребенка, и если, не дай Бог, с Любой что случится, то что будет с Риточкой?
Тетя Люба сразу поставила их на место, сказав, что дочери ее уже скоро восемнадцать лет. «Вырастила одну, выращу и другую», – твердо заявила она, и родственники отступили.
На следующий день началось хождение по инстанциям. Нужно было оформлять документы на опекунство над Ритой.
– Мне некогда, – сказала тетя Люба в собесе. – Всего на четыре дня с работы отпустили.
– Даже и не думайте! – визгливым голосом заорала в кабинете огромная тетка в сером бронированном костюме. – Это вам не кошка, а ребенок! Одних справок штук двадцать собрать нужно!
Тетя Люба смотрела на нее внимательно и велела Рите выйти из кабинета и подождать в коридоре. Через десять минут ее снова позвали в кабинет, и его бронированная хозяйка была сама любезность. Она глядела маслеными глазками и быстро тараторила что-то про документы.
– Мы уезжаем послезавтра, – напомнила тетя Люба, и кабинетная тетка согласилась выслать документы вслед.
Теперь Рита понимает, что тетя Люба тогда просто дала мерзкой тетке взятку. И Ритина судьба была решена. Тетя Люба увезла ее в свой маленький провинциальный город, и прошло девятнадцать лет, прежде чем они расстались. Рита никогда бы не бросила тетку, которая стала ей матерью, но две недели назад тетя Люба умерла.
Рита очнулась от громкого хрюканья кофеварки. Снова она задумывается о плохом. Нужно взять себя в руки.
В Сережкиной комнате скрипнула дверь, и он возник на пороге – заспанный, лохматый и бледный.
– Ой, – удивился он, – Ритка, ты мне не приснилась? А может, меня глючит?
– Глючит, – передразнила Рита, – я это, настоящая. Тебе кофе налить? Или лучше чаю, а то нехорошо с похмелья-то?
Сережка громко сглотнул и прислушался к себе.
– Пожалуй, лучше чаю, – неуверенно проговорил он и скрылся в ванной.
– Ритка, ты только не пропадай! – донеслось сквозь шум душа. – Я ужасно рад тебя видеть!
Рита заварила крепкий чай, себе налила кофе. Всегда у них так было: Сережка ей вроде племянник, а жили