Таким образом они жили и живут в Оллингтоне.
Жизнь, которую вела мистрис Дейл, нельзя назвать легкой, не лишенной многих мучительных усилий. Принцип этой жизни можно выразить следующими словами – мистрис Дейл должна похоронить себя для того, чтобы ее дочери счастливо жили на свете. Для исполнения этого принципа в требовалось воздерживаться от всякой жалобы на свою участь, не подавать вида перед дочерями, что ее положение горько. Счастье их жизни на земле было бы отравлено, если бы они заметили, что их мать, в своей «подземной» жизни, испытывает ради них и переносит всякого рода лишения. Необходимо было, чтобы они думали, что сбор гороха в коленкоровой шляпке с опущенными полями, долгое чтение книг перед камином и время, проводимое в одиночестве и размышлениях, соответствовали ее склонностям. «Мама не любит показываться в обществе», «Я не думаю, чтобы мама была где-нибудь счастливее, кроме своей гостиной» – так обыкновенно говорили ее дочери. Я не могу сказать, что их научали произносить подобные слова, они сами приучились к мысли, которая заставила их выражаться таким образом, и уже в первое время своего появления в обществе привыкли отзываться так о матери. Но вскоре настал час – сначала для одной, а затем и для другой, – когда они узнали, что это было совсем не так, и кроме того узнали, что для них и за них их бедная мать много страдала.
И действительно, мистрис Дейл душой могла бы быть нисколько не старше своих дочерей. Могла бы тоже играть в крикет, грести сено, красоваться на маленькой лошадке и находить удовольствие в наездничестве, могла бы, наконец, выслушивать любезные фразы того или другого Аполлона, могла бы, если бы все это согласовывалось с ее положением. Женщины в сорок лет не всегда становятся старыми мизантропками или строгими моралистками, совершенно равнодушными к светским удовольствиям – нет! даже если бы они и были вдовами. Есть люди, которые полагают, что непременно таково должно быть настроение их умов. Признаюсь, я смотрю на это совсем иначе. Я бы хотел, чтобы женщины, а также и мужчины были молоды до тех пор, пока могут сохранить в своих сердцах силу молодости. Это не значит, что женщина должна говорить, будто ее возраст меньше того, сколько значится по записи ее отца в семейной Библии. Пусть та из них, которой сорок лет, и считает себя сорокалетней, но если в эти годы она молода душой, то пусть покажет это.
Я не оправдываю мистрис Дейл. Вместо того чтобы оставаться между гороховыми зарослями в коленкоровой шляпе с опущенными полями, ей бы следовало, таков по крайней мере мой совет, присоединиться к играющим в крикет. Тогда между молодыми людьми она не проронила бы ни одного сказанного слова. А эти гороховые заросли отделялись от лужайки только невысокой стеной и несколькими кустарниками. Мистрис Дейл прислушивалась к словам играющих, но не из-за подозрительности, но как заботливая любящая мать. Голоса ее дочерей были очень приятны ей, серебристый голосок Лили звучал в ее ушах так чудесно, как музыка богов. Она слышала, что было сказано