пожала плечами и отвела глаза, словно пристыженная. Человеческие жесты с ее стороны были настолько обычны в эти дни, что Каладин их почти не замечал.
– Мы должны что-то сделать, – сказал Далинар. – Вот уже восемь месяцев, как к нам не приходят новые спрены чести. – Он посмотрел на Каладина. – Но эту проблему я, пожалуй, продолжу обдумывать. А сейчас я беспокоюсь о том, как взаимодействуют Небесные и ветробегуны. Похоже на то, что обе стороны сражаются не всерьез, а я не могу держать на поле боя солдат, неспособных сражаться, если ситуация ухудшится. Вот что меня беспокоит.
Встретив взгляд Далинара, Каладин похолодел. Значит, это все-таки разговор о нем. О том, что с ним случилось.
Снова.
– Каладин, – сказал Далинар. – Ты один из лучших солдат, которыми я когда-либо имел честь командовать. Ты сражаешься с пылом и самоотверженностью. Ты в одиночку создал то, что стало самым важным крылом моей армии, – и сделал все это, переживая худший кошмар, который я мог себе представить. Ты вдохновляешь всех, кто с тобой встречается.
– Спасибо, сэр.
Далинар кивнул и положил руку на плечо Каладина:
– Пришло время освободить тебя от обязанностей, сынок. Прости.
По телу Каладина пробежала дрожь. Как шок от удара ножом – или ощущение внезапного пробуждения в незнакомом месте, испуга от неожиданного шума. То чувство, когда внутренности слипаются в комок. Сердце начинает колотиться. Каждая частичка тела насторожена, ищет драки.
– Нет, – прошептал он. – Сэр, я знаю, как это выглядит.
– И как же оно выглядит? Поставь себе диагноз, Каладин. Скажи мне, что ты видишь.
Каладин закрыл глаза.
«Нет».
Далинар крепче сжал его плечо:
– Я не лекарь, но могу сказать, что вижу сам. Солдата, который слишком долго находился на передовой. Человека, пережившего столько ужасов, что теперь его взгляд все чаще устремляется в пустоту, а разум цепенеет, чтобы не нужно было ничего вспоминать. Я вижу солдата, который не может спать и огрызается на тех, кто его любит. Он притворяется, что все еще может действовать. Но на самом деле не может. И он это знает.
Каладин отбросил руку Далинара, уставился на него широко открытыми глазами:
– Вы не можете так поступить. Это я создал ветробегунов. Они моя команда. Вы не можете их у меня отнять.
– Могу, потому что должен, – парировал Далинар. – Каладин, если бы речь шла не о тебе, я принял бы это решение несколько месяцев назад, но ты – это ты, и я продолжал твердить себе, что у нас каждый ветробегун на счету.
– Это правда!
– У нас на счету каждый ветробегун, от которого есть толк. Прости. Был момент, когда, если бы я отстранил тебя от командования, это подкосило бы всю команду. Теперь мы его благополучно миновали. Ты останешься с нами… но больше не будешь участвовать ни в каких миссиях.
Из горла Каладина вырвалось рычание, и в глубине души он не поверил, что способен издавать такой звук. Он втянул в себя буресвет.
Он больше не потерпит поражения. Он не позволит