кивнул. Леди Шарлотта знала ее светлость куда лучше многих, что было немудрено – она жила в замке Флорз вот уже восемь лет. В свете считалось, что она приехала погостить к своему кузену Роксборо, когда расстроилась ее помолвка с неким недостойным женихом. Но как бы там ни было, она так и не уехала из замка, и сейчас была столь же неотъемлемой его частью, как и сама герцогиня.
Макдугал склонился ниже:
– Может, я просто оставлю почту для ее светлости? Она прочтет ее, когда проснется… Прибыло послание, которое, я полагаю, будет ей…
– О-о-о, ради Господа Бога… – простонала герцогиня и поморщилась, словно звук собственного голоса причинял ей боль. Она приложила ладонь к платку, закрывающему глаза – в лучах солнца засверкали драгоценные перстни. – Умоляю, прекратите ваши мрачные перешептыванья! Так, должно быть, шепчутся монахини, замыслившие смертоубийство!
Макдугал с трудом удержался от смешка.
– Виноват, ваша светлость. Просто мне показалось, вас заинтересовало бы только что полученное послание.
Графиня слегка отогнула край платка, смоченного лавандой, – показался крупный породистый нос с горбинкой и яркий голубой глаз.
– Он ответил?
– Да, ваша светлость. Что само по себе изумило всех нас.
Одной из привилегий житья в услужении у леди Маргарет – а Макдугал поступил к ней на службу еще мальчишкой, то есть задолго до того, как она вышла за Роксборо и стала герцогиней, – было право время от времени откровенно высказываться. Макдугал этой привилегией, разумеется, не злоупотреблял – для этого он слишком дорожил и своим положением, и самой герцогиней.
Герцогиня отняла от лица платок и осторожно выпрямилась, привычным жестом поправив свой парик. Макдугал протянул ей серебряный поднос – на нем, в стороне от прочих писем и карточек, лежал небольшой конверт.
– Послание от лорда Синклера, ваша светлость.
– Благодарю.
Герцогиня вскрыла конверт. Леди Шарлотта следила за герцогиней горящим взором – отвлек ее серебристый мопсик, нацелившийся на моток пряжи, лежащий в ее корзинке для вязанья.
– Прекрати, Минни! Не смей трогать мою пря…
– Тысяча чертей! – Герцогиня смяла листок.
На круглом лице леди Шарлотты отразилось разочарование.
– Он не приедет?
– Нет, пропади оно всё пропадом! – Герцогиня швырнула смятый листок в камин. – Мой внучатый племянник не почтит своим присутствием ни мой званый обед, ни мой Зимний Бал! Единственное, что извиняет отчасти такую бессовестность… ну, если это можно так называть, – это его обещание навестить меня по возвращении из путешествия, которое он задумал. Но это будет спустя целый месяц после моих торжеств!
– О-о, какая досада!
– Какое свинство, сказала бы я! Предложить заехать ко мне на обратном пути откуда-то, где он, вне сомнений, будет предаваться самым низменным утехам! Какая гадость! – Герцогиня откинулась на спинку