на чужое имущество руки отрубали, ноздри вырывали, отрезали уши, на лбу клеймо выжигали, а в Китае ноги отсекали.
Дракон всерьез призадумался. Пожалуй, он со своей стремительной огненной казнью поступал с людьми гуманнее, чем они друг с другом. Но гигант упрямо продолжил гнуть свою линию:
– А еще я ем людей!
– Вообще или опять-таки воров и убийц? – потребовала конкретизации Маша.
– Воров и убийц, – мрачно конкретизировал дракон.
– Понятно, – заключила девушка, не найдя в поведении ящера состава преступления. Если он не только убивает, а еще и питается, то, наверное, правильно поступает, со своей точки зрения. Каннибализмом ведь это не считается. Он ведь не своих сородичей ест. А что разумных, так грабителей в пещеру никто не звал. Легонько вздохнув, Маша переспросила: – Свою коллекцию ты как собирал? Не воровал ведь?
– Раньше, в иных мирах, мне поклонялись как защитнику и хранителю, это были подношения-благодарности, – горько признался собеседник.
– Раньше? А теперь?
– А теперь я калека, человечка, – яростно прошипел ящер. – Шторм меж мирами уничтожил мои крылья!
Дракон чуть развернул голову, давая свет фарами-глазами, и на его мощной спине Маша узрела жалкие обрывки того, что некогда являлось великолепными крыльями.
И тогда девушка ощутила, как загорается в ней иной свет. Не тот, что меч, но тот, что прави́ло. Он смешивался с белизной, подаренной дивным деревом с корой светлого серебра. Этот свет копился, покалывал, собирался в ладонях и требовал выхода. Если дерево своим светом, сконцентрированным в плодах, одним махом исцелило умирающего, означает ли это, что и она, Маша, одаренная сияющими плодами, впитавшимися в кожу, сможет полечить искалеченного дракона? Нехорошо, что он поневоле превратился из защитника в пугало для людей! Пожалуй, теперь смысл попадания в пещеру виделся более верно.
– Ясно, – деловито кивнула Сазонова своим мыслям, самым наглым образом игнорируя искрящегося, как неисправная проводка, ящера, и не велела, но попросила: – Мне надо до места травмы добраться. Попробую полечить.
Дракон со стуком захлопнул пасть и подавился собственными искрами. Не считая глухого и одновременно глубокого стука сердца громадины, на несколько секунд воцарилась тишина.
– Полечить? – неуверенно, почти на сто процентов считая, что он ослышался, уточнил ящер.
– Да, – подтвердила Мария и принялась рассуждать вслух: – Только мне не взобраться тебе на спину – слишком высоко, и чешуя либо порежет кожу, либо я с нее соскользну. Надо что-то придумать.
– Так подойдет? – сверкнула сапфирово-стальная вспышка, и на месте дракона встал мужчина, босой, одетый лишь в узкие серые штаны до колен. Запах немытого тела, засохшей крови и нехороших ран ударил девушке в нос.
Золотой свет, который раньше излучали глаза дракона, перешел на кожу его человеческого тела, давая превосходную видимость. Мария подбежала к медленно поворачивающемуся пациенту. Спина дракона являла собой месиво из глубоких