оружие! Чего только не было: гранаты, пулеметы, винтовки и тому подобное. Все отправлялось на Березину, на фронт. Там тогда на какое-то время сформировалась линия фронта.
Громадная масса красноармейцев и командиров младшего офицерского состава. Кто-то отстал, потерялся, кто-то возвращался из отпусков – это же огромная армия. Многие командиры ехали на фронт, искали свои части. А ее уже и нет, этой части! И он не знает куда направиться, он ищет, не бежит! Я подчеркиваю – основная масса, 90 процентов военнослужащих правильно понимали обстановку и готовы были примкнуть к любой боеспособной группе. Вплоть до ухода в партизаны, хотя их еще пока и не было. Многие возвращались прямо из отпусков, с юга. Едет такой на машине: «Где моя часть? Связи нет. Готов принять командование. Давайте людей, давайте оружие!» Многие из них погибли, выполняя свой долг.
Вспоминается случай с экипажем танка КВ. У них кончилось горючее, и они отстали от своей части. Экипаж ждал какое-то время – помощи нет. Они сняли прицелы, оставили танк и по лесной дороге отправились за помощью. Танкисты вышли на наш заслон (такие заслоны тогда еще не называли заградительными отрядами). Ведут себя совершенно спокойно. А командир, старший лейтенант или капитан, так тот вообще обрадовался. Полковник смотрит – танкист в форме, ребята в форме, перепоясанные ремнями – все буквально как на подбор. Просят горючего и – воевать. А у нас этого горючего в бочках… мы же освобождали транспорт от грузов и разворачивали обратно на фронт, а бочки с топливом – в сторону, в лес. Выделили им транспорт, на полуторку шофера, одного командира и двух солдатиков в помощь. Они вернулись назад, нашли танк, заправили его и по приказу полковника отправились на защиту моста через Березину. Этот танк сражался более двух суток, обеспечивая отход наших войск, расстрелял на той стороне несколько немецких орудий и танков. Говорили, что после боя бойцы насчитали на нем несколько десятков отметин от попаданий снарядов. Но той артиллерией, которая тогда была у немцев, они ничего не могли ему сделать. Танк сохранил боеспособность, хотя и израсходовал боеприпасы. Потом немцы подтянули зенитные орудия. Те уже имели возможность пробивать нашу танковую броню. Я его судьбу точно не знаю, но по рассказам танк так и остался у переправы. Что стало с экипажем? Не знаю. Может, их подбили, ранили, может, они удачно отошли – случаи бывали разные.
Нам попался переодетый в красноармейскую форму полковник, ехавший с женой в эмке. Только потом, после войны я прочитал книгу Симонова и посмотрел фильм «Живые и мертвые». Не знаю, с какого отряда списал Симонов этот эпизод, в нашем случае вместо генерала был полковник. «Танкист» с простой русской фамилией тоже был. Но не с такой крупной группой, как в книге. Моим же делом тогда было остановить, проверить документы и доложить. Когда этот переодетый полковник вынул документы, мы сразу поняли, что здесь что-то не то… Справедливости ради стоит вспомнить о тех командирах, майорах и капитанах, которые с радостью готовы были получить любое задание.
Вспоминается